Возвышение физрука
Шрифт:
– Скучный ты человек, Чапай, – заявил Виталик.
– Эта черта мне во мне и нравится, – сказал я. – Да и вообще, я люблю скучных людей, от них сюрпризов меньше. Какой хоть уровень у этой хрени был? Второй? Третий?
– Сейчас посмотрю, – Виталик заглянул в логи. – Двести восемьдесят шестой. Летающий, сука, сквэрл это называлось. Опыта нормально так капнуло, чуть-чуть до уровня не хватило.
Дробовик был крут и наверняка рушил баланс, и, что самое обидное, основную часть урона он таки получил вполне игровыми методами. А модераторы все равно придут.
Коллеги летающего сквэрла оказались существами разумными. Одной демонстрации превосходства огнестрельного оружия над размахом крыльев им оказалось достаточно, чтобы не лезть на рожон. А может, и не было у него никаких коллег. Может, это был одинокий сквэрл, случайно залетевший на огонек.
Но больше на нас никто не нападал. Мы спокойно и беспрепятственно прошлись до конца главной улицы этого разрушенного городка, и перед нашими глазами предстала бескрайняя серая равнина.
Довольно унылое зрелище.
– А вот и толпа местных, у которых можно, сука, поспрашивать, – констатировал Виталик.
– И ты все еще считаешь, что мы идем по этому квесту слишком гладко? – спросил я. – Похоже это на финишную прямую?
– Нет, это похоже на картину, ошибочно приписываемую Репину, – сказал Виталик и уставился вдаль. Даль наверняка посмотрела на него в ответ. – И куда идти?
– Ну, лично ты можешь и идти, – сказал я, доставая из инвентаря ключи от “ласточки” и прокручивая их на пальце. – А я собираюсь поехать.
– Думаешь, сработает?
– Сейчас и узнаем.
Я понадеялся, что технологии отечественного автопрома окажутся все-таки недостаточно высокими, чтоб их забанили и в этом мире, и оказался прав. В конце концов, что там сложного в обычной “девятке”?
Я вдавил кнопку “призвать маунта” и с замиранием сердца следил, как моя машинка материализуется из воздуха.
Хранение в… ну, где бы ее там Система не хранила, явно пошло ей на пользу. Чистенькая, краска сверкает даже там, где ее вот уже лет десять, как не было, вся по-прежнему в протовозомбячьем обвесе, моя машина уверенно стояла на всех четырех колесах и даже призывно открыла для меня водительскую дверь.
– Как-то это все антинаучно, – пробормотал Виталик, забираясь внутрь. – И губит, к хренам, всю атмосферность.
– Тебе атмосферность ли ехать? – спросил я.
– Ехать, сука, ехать, – сказал Виталик. – Трогай уже, командир.
На равнине обнаружились остатки дороги, и мы решили двинуть по ней. Покрытие было так себе, машину нещадно подбрасывало на ухабах, а подвеска стучала в нервном для любого водителя ритме, так что мне приходилось держать скорость не выше сорока километров в час. Но, как гласит старая поговорка, лучше плохо ехать, чем хорошо идти, а ехали мы все-таки не так, чтобы совсем плохо.
– Но согласись, что это немного абсурдно, – сказал Виталик. – Вот мы, простой русский физрук и простой русский зомби, рассекаем под звездами чужого мира на “девятке” с подмосковными номерами. Выполняя при этом задание эльфа, который выдает себя за искусственный интеллект, созданный чужой звездной империей. Расскажи мне кто-нибудь о книге или фильме с таким, сука, сюжетом, я сказал бы, что это треш и угар. Ну, или артхаус, что примерно то же самое, к хренам.
– Это постмодернизм, – сказал я.
– На хрен такой постмодернизм, – сказал Виталик. – Хотелось бы мне на старости лет заниматься чем-то более осмысленным.
– Осмысли вот что, – предложил я. – Допустим, мы добудем Элронду коды доступа, и у него действительно есть в загашнике космический корабль. Таким образом, он получит в свое распоряжение какое-то мощное фаллической формы оружие, созданное не самой древней расой галактики, но все же достаточно старой, которая кое-что да умела.
– Все так, – подтвердил Виталик.
– Ну и куда он будет стрелять?
– Может, у него и есть план, только он им с нами не поделился, – сказал Виталик.– Но это все мутное, конечно. Я вообще не слишком верю в теорию, что что-нибудь, сука, охренительно большое можно ушатать одним ударом в уязвимое место. Типа, мы уничтожили корабль матку, и от этого весь остальное флот вторжения впал в ступор, и мы перещелкали его, как орешки. Или вот звездные, сука, войны. Тебя никогда не удивляло, что, какого бы размера ни была очередная Звезда Смерти, ее всегда можно заковырять силами обычных истребителей, главное, правильные чертежи уязвимого места найти? Почему имперцы такие идиоты, почему их жизнь вообще ничему не учит? Если по каким-то техническим причинам тебе нужна выходящая на поверхность вентиляционная шахта с таким диаметром, что туда на космическом корабле залететь можно, почему бы тебе тупо не перекрыть ее решетками на всякий случай? Сделай, сука, изгиб, чтобы камикадзе притормозил, а сразу за ним батарею лазерных пулеметов воткни, чтоб ни один Скай-сука-вокер не проскочил к хренам. А они что? Зачем так тупо, сука, делать?
– Потому что у хороших людей, сколь мало бы их ни было, должен быть шанс, – сказал я.
– Но в жизни так не работает, – сказал Виталик. – Я знал целую кучу хороших людей, у которых не было ни единого, сука, шанса. Больше этого штампа меня бесит только тот, когда главному хорошему парню достаточно убить главного плохого парня в честном поединке, после чего он занимает должность убитого и вся темная армия начинает выполнять его приказы. И что, сука, характерно, благородный главный злодей, за спиной которого стоит могучая армия, способная разнести любого противника по одному движению его пальца, всегда почему-то принимает вызов.
– Ну, это обычно как-то обосновывается, – сказал я. – Воинская честь и все такое.
– Война – это как футбол, – сказал Виталик. – Никто и не вспомнит про красоту игры, если ты продул. Главное – это счет на табло.
– Довольно спорное утверждение, – сказал я.
– Ну так давай, сука, поспорим.
– Леонид проиграл, – сказал я. – Все помнят.
– Да ни хрена подобного, – сказал Виталик. – У Леонида была тактическая задача “сдержать и не пущать хоть какое-то время”, и он ее блестяще решил. А то, что в процессе решения они все полегли… ну, так там изначально никто на другой исход и не рассчитывал. Вот если бы их снесли за пятнадцать минут, это было бы поражение, а так – нет.