Вперед, Команданте
Шрифт:
Зато был Сианьский кризис пятидесятого года. Когда американцы сбросили на Сиань, столицу Особого района, свою первую атомную бомбу (вместо Хиросимы и Нагасаки, в истории здесь отсутствующих). Мао схватил смертельную дозу радиации и после помер от лучевой болезни. Ну а советские войска (вместе с союзными корейскими и маньчжурскими дивизиями) вошли в Циндао и Вэйхайвей, и рванулись на юг, гоня гоминьдановскую сволочь от Хуанхэ до Янцзы. А китайцы на ту войну, свою войну, опять опоздали – части НОАК, от товарища Ван Мина, появились на фронте уже когда наше наступление завершилось, и мы возвращались домой. И вот там (за пять прошедших лет) отметились все четверо – в почти что мирное время, когда самым яростным наземным сражением была очередная стычка разведывательно-диверсионных групп. Статичная оборона на спокойном участке – это ценный военный опыт?
И сторона политическая. Мао умер – но дело его живет. Сталин был искренне оскорблен, когда прочел, что в той истории, бывший капитан РККА Ким Ир Сен (который даже своему
Оттого (одна из причин) Сталин и не спешил до сего дня окончательно решить китайский вопрос. Так как помнил, что такое китайское мышление, «мы центр мира». Ну и побудьте пока подвешенно-разделенными, а время на нас работает: Маньчжурия интегрируется в СССР, в Синцзян-Уйгурии мы все прочнее. Однако же все имеет границы – и вьетнамская война, в этой истории начавшаяся на десять лет раньше, была фактором решающим: единый Китай все ж противник гипотетический, в будущем, ну а США это враг сейчас.
Пятая папка – наш герой. В прямом смысле – первый и пока единственный китаец с нашей Золотой Звездой. Ли Юншен, из крестьян, год рождения 1924. С 1949 – в 10й Новой Армии НОАК, в учебном батальоне – знающему человеку это многое скажет. Десятая Армия формировалась в Маньчжурии – и в состав НОАК входила лишь номинально, реально же подчиняясь советскому военному командованию. В ней практически не было ветеранов «Великого похода» и прочих китайских побед – зато офицеры и политработники в большинстве наши (особенно в первые годы), вели с личным составом интенсивную работу в духе «вместе с СССР и за победу коммунизма». И простых новобранцев брали в оборот в полковых учебках – а учебный батальон армии замышлялся как первичная кузница будущих командных кадров, или же китайской версии «товарищей куницыных», там инструкторами были не только наши, но и германские «камрады» (вроде штаб-фельдфебеля Вольфа, уже знаменитого на всю армию Народного Китая – его именем, сержанты нерадивых бойцов пугают). И надо полагать, товарищ Ли Юншен с самого начала себя хорошо показал – раз попал в этот батальон, и всего за год стал помкомвзвода (по нашему, младший сержант – для китайца и после года службы, очень высокий чин!). В одной из «русских» рот, что тоже показатель – к немцам загоняли тех, в ком видели будущих строевиков, ну а к нашим, уже на «спецназовскую» перспективу. Наверное, там товарищ Юншен и русский язык выучил – как в документе написано, «владеет свободно, включая военную терминологию». Что очень ему помогло, когда в Академию Фрунзе поступал. Равно как и – учебный батальон не средняя школа, но азы математики (баллистика!), геометрии (чтение карты), химии и физики, будущий разведчик-диверсант знать обязан.
Год пятидесятый, рейд на Синьчжун. Докладов про это написано много – для нашего же героя существенно, что просто повезло ему, из младших сержантов прыгнуть в капитаны, пусть и «декоративные». Или не одно везение – если на роль «командира китайского рейдового отряда, взявшего базу ВВС США» надо было выбрать самого смышленного из двух сотен таких же как он? Да и дальше в том деле он проявил себя в целом неплохо, труса не праздновал и особой глупости не показал – так что решено было из липового капитана делать настоящего. По возвращению, сначала шестимесячные курсы комсостава в городе Гирин (у нас младших лейтенантов военного времени три месяца учили до того как на фронт), затем трехмесячная командирская стажировка в частях той же Десятой Армии – записано, «исполнял обязанности командира роты, оценка хорошо». С осени 1951, учеба в Академии имени Фрунзе – Сталин усмехнулся, вспомнив свои слова, «если подготовлен, то принять, а если нет, то подготовить и принять». Так что у Ли Юншена не было шансов не поступить – если не в тот год, то на следующий. Товарищ оказался очень старательным, уложился в кратчайший срок – хотя тут записано, большую помощь ему оказал Кунцевич, буквально сутками с ним сидел, вдалбливая и разъясняя, даже персональный выезд ему организовал в одну из частей Московского ВО, где Юншен сначала участвовал в командно-штабных учениях, а затем в поле играл за командира батальона.
Три года обучения в Академии. Первым среди китайцев – в пятьдесят втором, прибыли еще одиннадцать человек (в том числе восемь из той же Десятой Армии). Тогда же, первое нарушение дисциплины – попросту, грандиозная пьянка с участием двенадцати китайцев, Кунцевича, и еще нескольких лиц, список прилагается – отделался внушением, серьезных мер решили не применять. В учебе был твердым середнячком, даже ближе к верхнему уровню – характеристика при выпуске: «подготовлен к должности командира полка – входящего в состав дивизии с хорошим штабом». Полковник в тридцать один год и без большой войны, это просто стремительная карьера – но неспособность командовать даже отдельным полком показательна: трудолюбив, исполнителен, чему-то обучен – но не умеет самостоятельные решения принимать? Хотя вот запись (рукой Кунцевича) – «лучший из худших! Хотя бы понимает показанное, зачем было сделано. На фоне остальных одиннадцати – которые пока, тупые передаточные шестеренки». Товарищ Кунцевич, ну разве можно в официальном документе, такие выражения писать?
С февраля 1955 – служба в Десятой Армии. Прибыл на должность командира 31й дивизии – китайская специфика, кадровый голод. Все ж не совсем политически правильно было бы с нашей стороны, в Китае разворачивать сеть военных училищ – и дорого, и неизвестно, а будут ли китайцы себя хорошо вести, лет через четырнадцать, не захотят ли, Маньчжурию и Уйгурию назад? И потому, даже в Десятой обычное дело, что выпускник «ускоренных курсов», по нашей мерке, младший лейтенант военного времени, которому в Советской Армии выше взводного категорически бы не светило, у китайцев сразу становится ротным, ну а окончивший Харбинское военное училище (полный курс, по нашему стандарту), бывало что и батальон получал. Теперь к ним еще одиннадцать «академиков» прибавятся (успевшие окончить в этом году – в Академии Фрунзе и прочих, «товарищей юншенов» уже за сотню набралось, кто в пятьдесят третьем и пятьдесят четвертом поступал), по нашей мерке, максимум полковники – а ведь дома их генеральские должности ждут, уровня командира или начштаба дивизии? Не только уже в Десятой Армии – во всей НОАК. Поскольку именно Десятая считается у них кузницей академических кадров – а прочие их чины (даже самые заслуженные) вызывают у советских товарищей лишь смех, так как обычно образования не имеют совсем, и в отличие от наших «самородков» Гражданской, современного боевого опыта тоже. Пять лет стояния на Янцзы – наши армейские острословы уже окрестили «вторым изданием Странной войны», имея в виду события на Западном фронте до мая сорокового. Так что, посмотрим как товарищ Юншен с работой командарма Десятой Ударной справится – конечно, с помощью наших советников. И под дальним, но пристальным контролем со стороны товарища Белобородова (командующего Группой Советских войск в Китае) – который, со штабом, и разработал план операции «Ангара». Где от товарища Юншена и не потребуется импровизировать – чай, гоминьдановцы не немцы и не американцы – а лишь четко исполнить то, что ему прописано в приказе.
Какой тут интерес СССР? Так если будет у Юншена (и его команды, кто там в комсоставе его армии) репутация «китайского маршала победы», в противовес «замшелым лошадникам», простите, ветеранам всяких давних Великих Походов – и если он будет убежденно наш, «просоветский», поможет это удержать Китай в орбите СССР? Когда меня уже не будет – а то ведь и в той истории, Мао был верен пока он, Сталин, был жив – признавал, значит, что он фигура ниже рангом. Ну а тут должно стать на вечные времена – союз СССР и Китая, это сила, которой противостоять не может никто и ничто в этом мире!
Ты только победу нам принеси, товарищ Юншен. И Белобородову указания даны – победу тебе обеспечить. Любыми средствами, не останавливаясь ни перед чем – но Китай должен быть наш!
Р.Джексон, «Красные соколы» (альт-ист.)
На базе «Малый Канзас» в тот день была нелетная погода. Традиция давать имена, напоминающие о далекой родине была частой в ВВС США – конкретный выбор зависел от коменданта базы, или от общего мнения персонала. Здесь сидела 199я истребительная эскадрилья – имевшая истребители Ф-88, «убийцы Мигов». Хотя следует сказать, что это относилось прежде всего к северокитайским Миг-15, советские Миг-17 с русскими же пилотами были гораздо более опасным противником. Но в тот день погода была нелетная, как обычно в южном Китае в июле, сезон дождей. Потому, пилоты сидели в баре, или предавались иным доступным развлечениям. Еще не подозревая, что спустя всего лишь сутки – многих из них не будет в живых. (прим. авт. – в ВВС США, истребительная эскадрилья насчитывает около 30 самолетов и соответствует нашему полку, три истребительных эскадрильи составляют «группу» (аналог нашей дивизии). В стратегической авиации ВВС США в указанный период, 15 самолетов В-47 или В-52 составляли эскадрилью, четыре или пять эскадрилий плюс одна эскадрилья заправщиков составляли «авиакрыло» (аналог нашего корпуса)).
Смерть пришла на базу – сначала, через столовую технического персонала. В ВВС США помнили, как совсем недавно, после майского налета на Ханой, на одной из таких же авиабаз в свободном Китае, коммунистические агенты подсыпали яд в пищу летному составу – и на базе «Малый Канзас» пилоты питались отдельно, и исключительно продуктами, доставленными из-за океана, которые готовил повар-японец, присланный с Окинавы. Но кормить так и многочисленный технический персонал, сочли слишком дорогим для военного бюджета – так что часть провизии на солдатскую кухню закупалась на месте, и работали там (под началом американцев) и китайские повара. После так и не удалось установить, кто из них оказался красным шпионом – расстреляли всех. Искусство отравления в Китае было столь же развито, как в средневековой Италии – яд действовал не сразу, две смены персонала базы успели принять пищу, когда первые несчастные свалились с дикой болью в животе. В итоге, больше половины авиатехнической роты выбыло из строя – и многие из них умрут. И это было лишь начало!