Вперед в прошлое 2
Шрифт:
— Еще как! Я ему рассказал про твою проблему. Он пригласил в гости. Сказал, живет один. Ты его видела вживую? Какой он?
— Не видела, — качнула головой она. — А у тети Вали рак… чего?
— Легкого, на ранней стадии. Ее тоже должны вылечить, она вовремя спохватилась.
В детской я сложил журналы и плакат в пакет и побежал на базу, то есть в подвал. За поворотом, где не так давно на меня напали гопники, я услышал далекий вой трубы, барабаны и звон ударных тарелок. Опять труба, барабаны и вроде — тромбон.
Праздник на площади, что ли? Нет. Мелодия похожа на похоронную. Отдают честь воинам, погибшим во время войны? Дата подходящая, 22 июня — день нападения Германии на СССР.
Взбежав на пригорок, я увидел похоронную процессию во главе с оркестром, вытекающую из поворота, где Илюхин дом, к иномаркам, припаркованным на пустыре. Там же стояли два «рафика» и катафалк. Это кого хоронят с такими почестями?
Но когда я спустился, гроб уже погрузили в катафалк, и люди — в основном молодые — рассаживались по машинам. По дорожке из гвоздик я направился к Илюхиному дому. Кто у них такой богатый?.. А нет, не у них: гвоздики тянулись вдоль трассы, а не сворачивали во двор.
На детской площадке я увидел Алису, качающуюся на детских качельках. Скр-р-р, скр-р-р — скрежетали они. На ней была черная майка, черные короткие шорты, на шее — лента с серебристым сердечком. Интересно, она специально косит под юную Портман, или так случайно получилось? И вообще похожа Алиса на нее, только глаза зеленые.
Девочка бездумно смотрела перед собой и меня не замечала, как и не замечала пятилетнего малыша, который не мог дождаться, когда освободятся качели.
— Привет, Лиса! — крикнул ей я.
Она сразу же уперлась носками в землю, останавливая качели.
— Привет.
— Кого хоронят, знаешь?
— Не. Нового русского какого-то, — она подошла ко мне и проговорила, будто оправдываясь: — Я знаю, что тренька в семь. Просто жду. И это, — она завела за ухо прядь волос, — я про Спарту узнала. Это были воины. Они слабых детей убивали, прикинь!
— Тебя никто не убьет, — улыбнулся я. — Слабый может стать сильным, а ты сильная духом. Ну а спартанские условия…
— Да знаю, не дура. Это… ну, на камнях спать, кашу на воде есть… как это сказать…
— Условия, далекие от роскоши, — помог ей я.
— Да, — радостно кивнула она. — Я вот поняла: у нас воду отключают. Свет тоже. Жрем что придется. Значит, условия и так спартанские.
— Правильно. Как ты пережила первую тренировку?
Девочка скривилась.
— Еле с кровати встала, но, — она вскинула подбородок, — я не брошу. Сдохну. Но не брошу! Хочу научиться бить морды и отп**дить Ашота!
— Кто такой Ашот? — спросил я и добавил: — Идем со мной.
— Ну меня ж не в компанию взяли. Наташа будет против.
— Ты ж не сама пришла, а я тебя привел. А то чего ты тут маешься.
Девочка восприняла мои слова буквально и пожаловалась:
— Мать водит хахаля, Ашота этого, и выгоняет меня гулять, чтобы не мешала.
— А если дождь? — спросил я.
Она пожала плечами.
— Сижу в подъезде, пока не позовут. Или к кому-то в гости иду. — Алиса загрустила и прошептала мечтательно: — Скорее бы вырасти и уехать куда-нибудь!
— Учиться?
— Все равно куда!
Мы подошли к подъезду, и я остановился, чтобы ее дослушать без лишних ушей.
— А отец?
— Сидит. Не, к нему точно не поеду. Там еще хуже.
— Значит, присматривай универ, куда конкурс маленький и где предоставляют общежитие.
Я вошел в подъезд и начал спускаться по лестнице в подвал, Алиса шагала следом, говоря:
— Я работать хочу. Официанты, говорят, хорошо получают. И пистолетчики на заправке, им чаевые дают. Или в бар пойду.
По привычке я пропустил девочку вперед, открывая перед ней дверь. Алиса не поняла, что происходит, замешкалась у входа, вошла в зал, где издали доносились голоса друзей, и продолжила:
— Ну вот нафига учиться? Мать моя — училка математики. Работает продавцом, модно одевается, а так бы обноски носила и нечего было бы жрать.
Наши уже были в сборе, расположились на диване, играя в мафию. Завидев меня, все забыли об игре. Борис задудел в какой-то свисток, Рамиль его поддержал. Илья вскочил и пожал мне руку, похлопал по спине.
— Вы меня встречаете, как футбольные фанаты! Боря, это что у тебя?
Он с гордостью положил мне на ладонь зеленый стручок.
— Свисток из акации. Прикольный, да?
Рамиль дунул в свой, извлекая хриплый гудок. Димоны схватили свои свистки и поддержали его.
— Круто, — оценил я и посмотрел на Алису, которая настороженно поздоровалась.
— Ты в курсе, что отца нашего Кабанова завалили? — спросил Илья.
Гаечка вклинилась в разговор:
— Да откуда ему знать? Его ж тут не было. Короче, он за тачкой за бугор поехал. Его на обратном пути грохнули, тачку забрали, а тело на обочине нашли.
— Дела-а, — протянул я, вспоминая, было ли это в прошлой жизни.
Было. Привыкшая к роскоши мать Санька Кабанова все промотала, и Петруша Райко попытался перевести обнищавшего Санька из разряда друзей в приближенные. Кабанов восстал, рассорился с ним в пух и прах, за что подвергся травле.
— А о чем вы базарили? — спросил Рамиль, глядя на Алису влажным взором и меняя тему — видимо, убийство Кабанова обсосали от и до, и оно всем надоело.
— Мы тут будущее обсуждаем, — ответил я. — Я считаю, что надо поступать в универ. А вы что думаете? Учиться или не учиться?