Вперед в прошлое 2
Шрифт:
Из прибыли вычитаем вложенные 6700, получаем 62800. Отнимаем двадцатку за лекарства, и выходит, что на руках у нас 42500! Я обвел цифру кругом и подвинул блокнот бабушке. Она глазам своим не верила и беззвучно шевелила губами.
— Я потратил свои, что заработал на ставриде, ни из отцовских ничего не взял, ни из тех, что занял! Шестьдесят за рейс!
— А что же будет, когда наши абрикосы пойдут, они красивее этих мелких армянских, — задумчиво проговорила бабушка.
— Они не только у нас поспеют, а везде, и стоить будут, как сейчас — черешня. Только везти их сложнее — уж очень хрупкие.
— Наши созревают в начале июля и раньше, чем у всех, успеем снять сливки.
— И хорошо! — кивнул я, потер руки. — Просто здорово! Абрикосы и орехи, вот что самое интересное.
— А осенью — хурма…
— То вообще экзотика! — согласился я, хотел припомнить, как они с тетей Ирой меня отговаривали и чуть ли не за придурка держали, но не стал.
Простимулированный победой, я крутил в голове планы, как бы увеличить оборот. Нанять грузчика здесь и там? Почему бы и нет, с такими доходами мы сможем себе это позволить. Да хоть на такси возить товар на рынок! Вот только нужно присмотреть другой рынок, желательно поближе, и нормальный, а не как этот был; выкупить место, охранникам отстегивать, чтобы никто не вздумал нас гонять, как эти азеры или кто они, нанять продавца…
Стоп! А вот с этим сложности. Сейчас девяностые, он сбежит с деньгами и ищи-свищи. Свой человек нужен, надежный.
— Сбегаю-как я еще раз деда наберу. — Я поднялся, бабушка осталась сидеть.
От еды клонило в сон, пошатывало. Чую, буду дрыхнуть в поезде без задних ног. Выносить будут — не проснусь.
Дед так и не ответил. Да что ж такое! Сейчас же около восьми. У него есть дача, и он там, как и многие москвичи? Я повесил трубку, планируя позвонить ему в девять, перед самым нашим отъездом. Жаль, что не получилось, и столько свободного времени пропало!
Когда я вернулся, бабушка дремала, держа на руках рюкзак с деньгами.
— Который час? — спросил я.
Она встрепенулась, глянула на часы.
— Пятнадцать минут девятого.
— Поезд придет на свой путь через час. Нет смысла толкаться на вокзале, сидим и дальше здесь.
Бабушка дремала, я за ней приглядывал, хотя и сам готов был заснуть сидя. Кафе по-прежнему было полупустым — еще бы с таким-то обслуживанием! Бледная официантка нас предпочитала не замечать, и, когда пришла перемещаться на вокзал, демонстративно отвернулась.
— Четыре тысячи сэкономили, — сказала бабушка на улице. Надо же, и как ты почуял, что борщ испортился? У меня нюх хороший, кислятиной он точно не вонял.
Промелькнула мысль, что, догадавшись, что мы с деньгами, нас хотели наклофелинить и обобрать, но я отогнал ее. Скорее всего, борщ даже не прокис, а простоял несколько дней, и в нем расплодилась кишечная палочка, сальмонелла или что похуже.
Но на всякий случай, когда мы шли по улице, я оглядывался, выискивая слежку. Было чисто. Перед зданием вокзала мы разделились: я с тележками шел впереди, бабушка — отставая метров на пять. У нее были только второй рюкзак и пакет.
Ожидая, когда объявят наш поезд, мы подперли стену, разделенные семейством с двумя галдящими мальчишками лет шести и десяти. Младший донимал старшего, получал подзатыльники, жаловался родителям, которые, не особо разбираясь, срывались на старшем. В итоге он надулся, скрестил руки на груди и отошел к бабушке.
— Ну и иди, — сказала мамаша, — пусть тебя эта цыганка заберет!
Бабушка рассмеялась, а я подумал, что ее одежда и правда напоминает цыганскую, так что вряд ли она привлечет стервятников.
А вон и менты движутся по залу — трое жирных, холеных, один тощий — или новенький, или у него глисты. Узаконенный рэкет. Двигались они синхронно, только головы вертелись по-разному, выискивали жертв. Идущий впереди жирдяй остановил взгляд на мне, и я прочел: «Объект опознан. Объект опознан» — и, тряхнув брылами, шагнул ко мне. Видимо, на тележки возбудился.
— Где взрослые? — рыкнул он.
Я покосился на бабушку и взмолился мысленно: «Только не лезь! Пожалуйста, не лезь!» Она напряглась, как кошка, готовая отбивать котенка у хищников.
— Здравствуйте, товарищ милиционер, — промямлил я и развел руками, — жду.
— И чего ты ждешь? — Он жадно уставился на кравчучки.
Диспетчер объявила: «Будьте осторожны! На пятый путь прибывает поезд номер 306, Сухуми — Москва».
Я отлип от стены и сказал:
— А вот мой поезд пришел. Тетя из Краснодара должна передать картошку.
— Чего ты один? — не унимался мент.
Тощий потянул его за руку, сообразив, что поиметь с меня нечего. Я выдохнул. Наблюдающая за нами бабушка приложила руку к сердцу и устало закрыла глаза.
Квест «покори Москву» близился к завершению. Нам осталось погрузиться в поезд, не засветиться, что мы с деньгами, и пережить две ночи.
Только два человека знали, кто мы и зачем ездили: Вероника и Валя, но о наших успехах лучше не распространяться. Потому я притормозил у вагона, обернулся к бабушке и сказал:
— Про деньги молчи. Спросят — скажи, что набрали лекарств, всякой мелочи и все потратили.
Она кивнула, помахала Валентине, которая обрадовалась нам, как родным. А Вероника, наоборот, скисла, ведь на наше место они могли кого-то взять за деньги. Впрочем, тетя Ира наверняка им что-то обежала за перевозку нас.
В поезде я сразу же полез на третью полку и вырубился, положив под голову рюкзак. Звуки — крики, грохот, мерный перестук колес — проходили фоном и особо не мешали. Вроде ночью кто-то даже подрался, но мне было все равно.
Домой! Наконец-то домой. Да не на щите, а со щитом и надеждой. Жаль только, что дед не ответил, но ничего. Восполню этот пробел дома.
Глава 17
Так можно было?!
Во вторник рано утром нас на вокзале встретили Толик и тетя Ира. В отличие от меня, бабушка им не звонила и не передавала никаких вестей, и они приехали на свой страх и риск, даже не зная, успели ли мы на поезд. Ирина завизжала, увидев нас, бросилась навстречу, расшвыривая прохожих, обняла бабушку и замерла так на пару секунд, Толик остался курить в стороне. Тетушка отстранилась и дрожащим голосом сказала: