Вперед в прошлое 2
Шрифт:
— И правда неплох. Турецкий?
Клюет? Подсекать?
— Наш. Смотрите.
Я поставил на стойку початую пачку. Армянин шевельнул бровями.
— Почем продашь?
— Шестнадцать, — не стал мелочиться я.
— Сколько у тебя есть? — проворчал он, поглядывая на мой пакет.
— А сколько нужно? — закинул удочку я.
— Дэсять пока. Но чтобы бэз обмана! — Он погрозил пальцем, в голосе прорезался акцент. — И дешевле. Сколько уступишь?
— Пятьсот рублей, — сказал я.
— Двэ тысячи, — глаза хозяина бара алчно блеснули.
Я вообще рассчитывал продать по двенадцать, но меня охватил азарт.
— Тысяча. И так дешево. Аналогичное по двадцать продают! Отец больше не дает уступать.
— А чего тут ты, а не он? — навис надо мной армянин, дыша табаком.
— Он в другом месте продает.
Паруйр сунул мне в волосы пальцы в перстнях. Взъерошил мою шевелюру.
— На процэнте сидишь? Ах ты… Остап Бендер! Отэц у него.
Скрипнув зубами, я стерпел, пусть и хотелось двинуть.
— Сколько штук возьмете? Десять? Нести?
Он открыл барсетку, демонстративно пересчитал деньги, положил передо мной сто долларов одной купюрой и накрыл ладонью.
— Вот.
Сделав жалобно-наивное лицо, я проговорил:
— Во-первых, сейчас курс один к тысяче, и этого мало, во-вторых, я не возьму эту купюру, потому что не могу проверить ее подлинность.
Паруйр заржал так, что чуть со стула не свалился. Слез и продолжал гоготать, тыча в меня пальцем.
— Вы это слышали? Пацан, иди ко мнэ работать! Подлинность. А-ха-ха! Пацан, Паруйр работает чэстно! Любой спроси, все знают!
— Именно поэтому вы собрались мне недоплатить сорок долларов, — продолжил я, все так же бестолково улыбаясь.
Пятая точка подсказывала, что меня собрались развести как лоха. И хорошо, что я не взял товар. Только бы Наташка сюда не сунулась!
— Дай суда. — Паруйр рванул пакет с пустой коробкой. — Бери деньги и вали.
— Там нет товара, — все так же улыбался я, хотя было не до смеха. — Я его не взял, предвидя…
— Как так — нэт? — взревел Паруйр. — Обмануть хотэл? Ах ты…
Он замахнулся. Схватив пробник, я спрыгнул со стула и пригнулся — удар пришелся по стойке. Кофе опрокинулся, заливая бежевые брюки кипятком, и Паруйру на пару мгновений стало не до меня, но мне их хватило, чтобы выскочить на улицу и рвануть прочь.
Наташка, слава богу, все поняла, подняла рюкзак и поплелась в противоположную сторону, тревожно оглядываясь. Отбежав на приличное расстояние и потеряв сестру из виду, я убедился, что погони нет, и пошел догонять Наташку, но по другой дороге, не вдоль моря, а вдоль домов. Вот тебе и легкие деньги. Вот тебе и опт! Всю малину испортил медведь, блин, кавказский!
Когда заметил Наташу, стоящую на набережной в тени платана и вертящую головой, я ускорился, но сбавил темп, ощутив чей-то внимательный взгляд. Обернулся. За мной шагал лохматый иностранец, что сидел в баре.
— Стой, мальчик! — Подняв руки, он остановился.
Я тоже остановился. Мужик приложил руку к груди.
— Я — Зоран. Югославья. Строить у вас для завод. Продай кофе!
Мысленно прокрутив последние события, я вернулся к моменту, когда в бар вошел Паруйр. Югославы с ним не поздоровались. Значит, они не заодно, у них может и правда быть свой интерес. Станут ли иностранцы беспредельничать на нашей территории? Не припомню такого, они поскромнее себя ведут, чем местные.
Рискнуть? Выбора-то особо и нет. Деду деньги надо вернуть, а десять упаковок — это почти столько, сколько вложено.
Глава 23
В подворотне нас ждет…
— Сука человек. — Югослав махнул в сторону бара, которого отсюда видно не было. — Я честно заплатить. Мы любить кофе. А кофе нет никакой! Куплю десять. Сто сорок доллар! — Он вытащил из кармана деньги.
Выходит, югославы подслушали наш разговор с хозяином заведения, подождали, пока он попробует кофе и даст добро, удовлетворились результатом дегустации и действительно хотят нормальный кофе. Но сто сорок долларов, что они должны заплатить, — крупная сумма, целое состояние. Честный Паруйр собирался меня просто кинуть, а другие могут захотеть прибить.
Но если ничего не продам сейчас, не факт, что получится сбыть хоть что-то.
— Я вам не доверяю. Поэтому принесу пять пачек. — Я растопырил пятерню. — Потом еще пять. Ты стоишь тут и ждешь. Один. Хорошо?
— Стою и жду, — кивнул югослав. — Жду.
Я нашел взглядом Наташку. Она смотрела на меня. Я двинулся дорогой вдоль домов, оглядываясь: хвоста за мной не было. Сестра пошла наперерез. Когда мы почти поравнялись, я свернул во двор, она — за мной. Как шпионы, не обмолвившись ни словом, мы уселись на скамейку возле подъезда пятиэтажки.
— Что случилось? — встревожилась сестра.
— Уже ничего. Потом. Нужно пять упаковок.
Наташка переложила пачки в рюкзак и долго думала, прежде чем отдать свою сумку. Наконец решилась.
— Вот. Там пять штук. Тебе точно ничего не угрожает?
— Не знаю. Иди вон туда, где бабка выбивает ковер, и жди меня там.
Сестра выполнять распоряжение не спешила.
— Пашка, не пугай. Что случилось?
— Жди там. Я продам эти пять, отдам тебе деньги, потом приду за второй партией.
Наташка схватила меня за руку.
— Что это за мужик? Нафиг деньги, если…
— Югослав, покупатель. Хочет десять пачек. Я пытаюсь свести риск к минимуму. Все. Жди.
Я крутнул рукой, освобождаясь из захвата, обошел пятиэтажку и появился из другого проулка. Сердце частило. Ослу понятно, что я — легкая добыча, потому что не могу за себя постоять.
Заметив меня, иностранец заулыбался, достал из кармана мятый пакет. Прежде чем отдать ему кофе, я открыл сумку, показывая товар, и хотел попросить его оставить деньги на клумбе, а я так же оставлю кофе, но он протянул пачку.