Вперед в прошлое 5
Шрифт:
— Есть кто дома? — крикнул я в открытое окно.
Дверь распахнулась, обдав меня рыбьим духом, и на мне повисла Светка, получила жвачку и ускакала с криком:
— Павлик приехал! Ура! Теть Лида, Павлик приехал! Смотрите, какая наклейка!
Тетя Лида? Она здесь?
Мне навстречу приковыляла, держась за стену, бабушка Марфа и прошептала:
— Павлик, проходи. Ты прости, нездоровится мне. — Она потерла грудь. — Ежели б не Лидочка, не знаю, чего делали бы. Прилягу я.
Она пошатнулась,
— Здравствуй! — улыбнулась она. — Я пеленгаса жарю, а еще есть суп с курицей. Будешь?
— Не откажусь, — ответил я, выставляя на стол купленное. — Что с бабушкой?
— Стенокардия. Врач приходил, таблетки выписал. Сказал — возраст, ничего не поделать. Я помогаю, вот.
Одинокая женщина светилась от счастья, чувствуя себя нужной. Света вертелась вокруг нее, хвасталась:
— Я помогала! Картошку чистила! И пельмени лепила. Сама! И вареники с творогом!
— Ты — молодец, хозяюшка. А Ванька где?
— Бузе помогает, воду носит, — ответила Лидия, переворачивая куски рыбы в сковородке. — О, почти готово. Пять минут — и можно есть.
Я глянул на часы: здесь мне можно пробыть не более пятнадцати минут. Накатило волнение. А вдруг Каналья не приедет к платану? А вдруг никто не придет сбывать фундук? А вдруг…
— Спасибо вам огромное за помощь, тетя Лида, — сказал я.
— Это тебе спасибо! — поблагодарила она. — Святое дело делаешь.
Определив продукты в холодильник, она положила мне в тарелку кусок пеленгаса, на который я сразу же налетел.
— У меня дела, я ненадолго… — проговорил я, прожевав.
— Пашка! — Светка так крепко меня обняла, что дыхание сбилось. — Покатай на мопеде!
Освобождаясь из тисков ее рук, я ответил:
— Надо деньги зарабатывать, в другой раз.
Распрощавшись с ними, я поехал в свое село, думая о том, как все хорошо сложилось: Лидии нужна семья и кров, детям — заботливый опекун и крыша над головой, старикам, у которых есть большой дом — помощь и внимание. Отличный получился симбиоз! Без Лидии старики бы не справились с детьми, а так все присмотрены.
Домой я попал без двадцати пять, навстречу выбежал возбужденный Борис, показал картонку с надписью «Принимаем орехи» и воскликнул:
— Ну ты че, готов?
— Всегда готов! — отозвался я, вытащил из ящика десять тысяч, подумал немного и взял еще столько же — ну а вдруг как попрет народ?
Еще бы самому верить в то, что сказал. Как каждый раз на пороге нового, было стремно.
Из кухни выглянула взволнованная мама, вытирающая тарелку полотенцем.
— Опять ты авантюру затеял! А вдруг тебя ограбят? Может, пойти с тобой и подстраховать?
— Там будет дядя Леша, бабушкин сосед, он огромный и грозный.
— Осторожнее там. Я за тебя волнуюсь!
— Можно с тобой? — спросил Борис.
— Ну что за вопрос! Конечно.
— Наши тоже хотят, и они придут — посмотреть и поддержать, — сказал брат, и вообще стремно стало.
Вдруг никто не придет сдавать орехи, и мы с Канальей простоим до темноты, как идиоты? Вдруг фундука нанесут столько, что денег не хватит расплатиться? Опять долбанное «вдруг»! Пятнадцать минут, и все будет ясно.
Я взял несколько мешков из мешковины, скрутил и сунул в рюкзак, туда же отправились похожие на термометр весы с крючком. Уселся на мопед, посадив Бориса на багажник, и неторопливо поехал к платану, чтобы на месте быть немного раньше.
Прифрантованный Каналья уже ходил туда-сюда, он так привык к протезу, что почти не хромал. Повернулся на звук мотора. Спешившись, мы пожали друг другу руки, Борис установил картонку, что-то бормоча себе под нос.
— Что-то нет ажиотажа, — оглядевшись, сказал Каналья. — Сколько времени?
Мне подумалось, что бывший алкаш умер, на его место пришел другой человек: высокий, подтянутый, в белоснежной рубахе и черных брюках.
— Еще десять минут, — ответил Борис и отошел в сторонку, будто он не с нами.
Каналья указал на пригорок за мостом, с которого спускался мужик с мешком, а сам сместился к картонке с надписью «Принимаем орехи».
— О, кажется, первый клиент!
Мужик поравнялся с нами и потопал дальше.
— От блин! — возмутился Борис, а я спросил у Канальи:
— Интересно, хоть звонили бабушке по моему объявлению?
— Эльза Марковна говорит, что да, — сказал Каналья.
Зря я опасался, что денег не хватит. Хоть что-то бы принесли! На пригорке появились Илья с Яном и Гаечка, я развел руками, и тут возле нас остановился очкастый мужик на велике, поправил клетчатую кепку. Спешился, снял рюкзак и вытащил авоську, полную крупного фундука — сразу видно, что со своего огорода, лесной обычно мельче.
— Дешевле, чем за четыреста, не продам, — припечатал он.
Я отдал Каналье весы, тот прицепил на крюк авоську и заключил:
— Четыре с половиной килограмма!
— Должно быть больше! — возмутился продавец.
Ручные весы обычно давали погрешность, наши, насколько помню со времени торговли ставридой, тоже врали, но в плюс. Каналья молча достал вторые весы, они показали немного меньше.
— Вы специально так сделали! Знаю я вас! — проворчал он.
— Если не согласны, давайте взвесим товар на весах в магазине. Борис, проводишь, посмотришь?