Вперед в прошлое 5
Шрифт:
Брат кивнул. Мужик сразу поубавил пыл и проворчал:
— Так за сколько возьмешь?
— Тысяча восемьсот за все, — объявил я. — Но прежде надо проверить ваш товар.
— Зачем это? Как это? — насторожился он, косясь на авоську в руках огромного Канальи — боится, что украдем, что ли?
— Я разобью три ореха. Надо убедиться, что они не прошлогодние, не лежалые, внутри не пустые.
— А за разбитые кто заплатит? — возмутился мужик.
Рука потянулась к лицу, но я остановил ее и просто проигнорировал тупую реплику. Все хорошенько
Пока отсчитывал вредному мужику его заработок, подъехал оранжевый «Запорожец». Совершенно лысый, похожий на грифа дедок вытащил целый мешок лесного ореха. Судя по цвету, прошлогоднего. Я разбил несколько штук. Из десяти только три оказались полными.
Каналья развел руками:
— Извини, отец.
Дед тяжело вздохнул. На него напустился пересчитывающий выручку очкарик:
— И как не стыдно? На что рассчитывал?
— Да как-то… не проверил, — извиняющимся тоном проговорил дед и поволок мешок обратно к машине.
На его место встала полная пожилая женщина, расстегнула клетчатую потертую сумку, наполовину заполненную лесным орехом, похвасталась:
— Не зря, видать, вчера весь день с внуком лазали!
— За мелкий — двести рублей, — сразу предупредил я.
— Где ж он мелкий-то? — возмутилась она.
Каналья сразу показал фундук, что привез очкарик и, объяснил, будто бы извиняясь:
— По четыреста вот такой берем.
Тетка погрустнела и махнула рукой.
— Ладно. Сколько тут? Вместе с сумкой отдам.
— Сперва проверьте! — проворчал мужик, который неожиданно принял нашу сторону и стал докапываться к продавцам.
Я расстегнул сумку и заметил, что орехи разного цвета: есть коричнево-песочные, а есть зеленоватые. Причем песочных где-то половина, и они похожи на старые. Вспомнилось, как сам собирал лесной фундук, и частенько палые были пустыми. Потому выбрал пять светлых и пять темных, разбил их, и оказалось, что все те, что показались лежалыми, либо пустые, либо гнилые.
Тетка готова была заплакать, у нее аж губы задрожали.
— Столько труда, и все впустую! — пожаловалась она.
— Вы можете перебрать орехи, — утешил ее я. — Видите, вот такие — нормальные. Будете перебирать? Дать вам пакет?
— Ну а куда деваться? — уронила она и отошла за платан.
Я перевел взгляд на Гаечку, она показала «класс» и вдруг напряглась, сжала губы, глядя мне за спину. Я обернулся и увидел Пляма и Барика, несущих по пакету. Поначалу захотелось спрятаться за платан, чтобы не пугать их. Но когда сообразил, что мне стремно показаться им на глаза, я специально остался — закалять силу воли. Каналья тем временем принимал садовый фундук у молодой грудастой женщины, которая с ним шутила и заливисто смеялась.
— Три килограмма, — сказал он.
Я проверил орехи — они оказались нормальными, и отсчитал ей тысячу двести рублей. К этому времени
— Тьфу блин! — воскликнул Барик и развернулся, пошел назад, а Плям остался, глубоко задумался и наконец воскликнул:
— Ты тут чего?
— Я тут того. Давай орехи! — Я протянул руку.
Плям помялся, пожевал губами, поглядывая на Барика, показывающего ему кулак. Потоптался, подумал и протянул пакет, такой потертый и перестиранный, что непонятно, какой на нем был рисунок.
— Два с половиной кэгэ, — объявил я, проверил товар и добавил громче, чтобы Барик услышал: — За такой крупный орех — тысяча.
Плям просиял и крикнул:
— Серега, штукарь, прикинь?
О, сколько тоски было на лице Барика, но гордыня победила. Расправив плечи, он зашагал прочь. Радостный Плям бросился его догонять, настиг уже за мостом, забрал пакет и рванул ко мне, получил восемьсот рублей и побежал прочь, сияя, как начищенный пятак.
Люди сползались к нам, как муравьи, несущие добычу к муравейнику. Несли понемногу: кто два килограмма, кто три, и большую часть товара мы выбраковывали, проверив. Мне думалось, что надо бы организовать еще один сбор, ведь сегодня же весть, что прием орехов — не кидалово, разнесется по селу, и в следующий раз народу придет больше.
Приходили и школьники, в основном средняя школа, и старики.
Ко мне подбежала Гаечка и аж затанцевала на месте, говоря:
— Там Караси идут с мешком! Можно я сделаю вид, что принимаю товар? Во будет хохма!
— Давай вместе, — наполовину согласился я. — Только не глумись и не дорывайся, хорошо?
Потирая руки, Сашка кивнула. О, как перекосило Карасиху, когда она увидела с весами своего заклятого врага! Остановилась. Поставила мешок у ног. Карась обернулся к ней, выпучил глаза: что, мол? Она мотнула головой. Развернулась и зашагала прочь, а Санек притащил два мешка отборного лесного ореха, палый тоже был, но немного, и я принял товар по сто пятьдесят рублей, а всего получилось девять килограммов. Карась заработал тысячу триста пятьдесят рублей и ускакал довольный.
Народ тянулся до полшестого. Закончили мы в шесть, потому что ждали женщину, которая перебирала свой товар, у нее получилось шесть килограммов и заработок — тысяча двести.
Наконец все разошлись, и остались мы вшестером: я, Борис, Каналья, Гаечка, Илья, Ян — на площадке, усыпанной ореховой скорлупой. Гаечка соорудила веник из хвоща, растущего вдоль речки, смела мусор с асфальта.
Мы рассортировали товар. В итоге вышло около двадцати килограммов крупного фундука и столько же лесного, потратил я двенадцать тысяч шестьсот. Это деду на восемь дней торговли и тысяч на двадцать чистой прибыли.