Вперед в прошлое 5
Шрифт:
День заметно укоротился, и возвращались мы по темноте. Фонарей не было, светил единственный на повороте, и наш четырехэтажный дом с тремя подъездами напоминал светящийся прогулочный лайнер, плывущий на север.
Все было как всегда: знакомые машины, знакомые алкоголики у дороги… Взгляд остановился на белой «копейке», перегородившей выезд со двора, где целовались двое. Женщина отстранилась, хлопнула дверцей и на прощание махнула кавалеру цветами. Он резко сдал назад, промчался мимо нас, обдав облаком пыли.
— Это Наташка, что ли? — воскликнул Борис.
Я обернулся, чтобы рассмотреть кавалера в салоне, потому что у сестры талант попадать в неприятности, но увидел лишь силуэт. А вот номер авто запомнил и, когда мы поднялись к себе, записал в книгу учета доходов и расходов — так точно не потеряются. Наташке ничего говорить не стал, подметил только, что она задумчивая и довольная, не ходит, а порхает, и глаза горят.
— Что у вас? — спросила она, вытаскивая из ванной кастрюлю воды и водрузив на газ.
— Завтра учитель рисования обещал прийти в школу, поговорить с завучихой, — отчитался я.
— А у нас теперь на базе приставка! — похвастался Борис. — Играем. И меня сегодня убили.
Из спальни вышла мама в ночнушке и с заплаканным лицом, замерла, как неприкаянный призрак, шмыгнула носом. Я приготовился выслушивать жалобы и упреки.
— Боря, — пролепетала она обреченно, — я завтра схожу в школу по твоему вопросу…
Борис кинулся к ней, обнял.
— Спасибо, ма! Давай я соберу рисунки…
Я глянул на Наташку, которая мне подмигнула и кивком пригласила на кухню.
— Это ты, что ли, провела работу и прочистила ей мозги?
Сестра кивнула и улыбнулась.
— Ага.
— Спасибо.
— Главное, чтобы у вас все получилось, а то Борьку жалко.
Я посмотрел на белые хризантемы в баночке на подоконнике и не удержался.
— Кто он?
Наташка закатила глаза.
— Поклонник. Просто поклонник!
— Взрослый? — уточнил я.
— Ну да. Но что в этом плохого? Цветы, вон, дарит, ничего не требует, вздыхает только. Он хороший, правда!
— Завтра на большой перемене придет Эрик, и ты тогда же приходи, — инструктировал маму Борис в детской.
И правда ведь, цветы дарит, на машине возит… А вот насчет «вздыхает только» я очень сомневался. Но пусть, наверное, лучше так, чем как раньше.
— А что мне говорить? — В детской растерянно спросила мама Бориса.
— Пойду расскажу ей. — Я кивнул на выход, а сестра осталась в кухне.
Глава 31
Сдвинуть бульдозер
День сегодня предстоял бешеный, даже с мопедом вряд ли все успею. На большой перемене надо было решить Борин вопрос, для чего Эрик и мама отпросились с работы, да и мне хотелось поучаствовать в разговоре и убедиться, что все прошло гладко и в нашу пользу.
После уроков мне предстоит лететь к бабушке, забирать кофе, вести его валютчику. Вечером у нас тренировка — успеть бы вернуться к шести! После — от Ильи позвонить деду, узнать, как у него обстоят дела с чурчхелой, которую я передал в Москву, да и поинтересоваться, какие новости в принципе.
Еще месяц-полтора, и начнутся холода, фрукты закончатся, и нужно думать, как жить дальше.
Еще ж стишки на завтра сочинять! Тоже следует проконтролировать, чтобы никто не блеснул талантом и не навлек ненависть Джусихи.
К тому же именно сегодня афганцы должны озвучить матери Баранова величину их долга.
Все утро я думал о том, как же здорово, что взрослые решили помочь Борису! Но, с другой стороны, я перевидал за свою жизнь достаточно взрослых, сам им был, чтобы сделать вывод: не каждый зрелый муж таковым является.
Вообще странное понятие — взрослость. Чем его измерять? Годами? Вот уж нет. Опытом? Тоже вряд ли. Скорее умением брать ответственность за свои поступки и принимать решения, понимать, что происходит и как с этим бороться. Вот взять маму — она застряла на двенадцати-тринадцати годах развития, только и ищет того, кто бы решал за нее, а мы, дети, ждем от нее помощи и поддержки.
Но и не каждый действительно взрослый способен помочь Борису, ведь здесь нужен определенный талант: наезжать, прогибать, продавливать. Очень сомневаюсь, что скромный интеллигентный Эрик на такое способен, Никитичу он на один зуб — это все равно что «Ока» под «Камаз» попадет.
По дороге в школу я усиленно думал и не выдержал, поделился мыслями:
— Народ, а вы не думали, что люди — как машины?
Меня не поняли.
— Терминаторы? — переспросил Рамиль.
Я мотнул головой.
— Не. Вот смотри, Джусиха или Никитич — катки. Ну, асфальтоукладчики. Проедутся — костей не найдешь.
— Ха! — улыбнулась Гаечка. — Никитич — скорее бульдозер, а ты — тягач. Ну, фура такая.
Я усмехнулся, вспоминая тягачи из новогодней рекламы «Кока-колы», которая еще не появилась: «Праздник к нам приходит». Что ж, я бы предпочел быть внедорожником, но, похоже, она права.
— Алиса — кабриолет, — продолжила фантазировать Саша. — Илья, хм… Илья, похоже, трамвай.
Ян засмеялся и уточнил:
— Почему?
— Ну, прет к цели по накатанной и не объедет. Димоны — «Жигули», белая и черная. Юра… — Она задумалась и решила не кривить душой: — Юрка, ты — «Москвич».
— Хорошо, не «Запорожец», — буркнул он.
— И Боря с Яном «Жигули»…
Саша увидела Карася и кивнула на него:
— Карась — точно «Запорожец».
Впереди мелькнула коротко стриженная макушка Желтковой, и Гаечка закончила: