Впереди - Берлин !
Шрифт:
– Наконец-то приехал! А у нас-то мало радости.
– А что именно?
– Крайне тяжелая обстановка! Шалин стал докладывать.
– Вначале наступление армии развивалось успешно. Задача фронта была в основном выполнена: коммуникации Сандомирской группировки противника перерезали. Но окончательно разгромить противника не удалось: сил у него оказалось значительно больше, чем мы предполагали. Его сорок второй армейский корпус теперь целиком перешел на левый берег, усилен большим количеством танков и навалился на нас. Обращает на себя внимание необычный камуфляж "тигров".
–
– Думаю, что перед нами действительно танковые части роммелевского экспедиционного корпуса из Сахары, - согласился Шалин.
– По данным разведки, перед плацдармом сосредоточено пять вновь прибывших танковых дивизий и одна моторизованная. Наличия "королевских тигров" я не учитывал: показания пленных очень противоречивы. Одни говорят, что из "королевских" создан специальный полк, другие уверяют, что их включили в какую-то дивизию. Сюда же ставка Гитлера в спешке перебрасывает свои резервы из Германии. Кроме того, командование противника располагает еще нашими старыми знакомыми по мелецкой группировке - двадцать третьей и двадцать четвертой танковыми дивизиями. Цели и задачи новых немецких группировок определяются вот этим приказом Гитлера.
Шалин протянул мне приказ.
В нем говорилось:
"Три года мы бились с Советами. Армия проявила великий воинский дух. Настал решающий час войны. Мы не можем позволить русским наступать дальше. Потеря Кельце означала бы утрату важнейшего опорного пункта на подступах к Восточной Германии и поставила бы под угрозу окружения радом-сандомирскую группировку. Лишившись этого крупного узла железных и шоссейных дорог, мы дали бы Красной Армии свободный выход на оперативный простор левобережной Польши и поставили бы под угрозу Лодзинский промышленный район и Верхне-Силезский угольный бассейн.
Приказываю: группе армий "Северная Украина" ликвидировать русские плацдармы в районах Баранув и Магнушев. А. Гитлер"{3}.
– Это Горелов радировал, в штабе захватил,- пояснил негромко Катуков.
– Из показаний ясно,- продолжал Шалин,- что танковые группы немцев должны были атаковать нас на плацдарме с флангов, выйти остриями клиньев в район переправ, разрезать плацдарм на три части и уничтожить остатки армий. Поворот нашей армии на север сорвал оперативные расчеты противника. Мы спутали ему все карты, но зато наткнулись на подготовленную к контрудару сильную группу противника. Гитлеровский командующий Бальк вместо кулака растопыренными пальцами ударил, но и у нас не лучше. У Горелова даже батальоны поодиночке дерутся: Бочковского наглухо закрыли. Бочковский и сам командир бесшабашный, и людей приучает к этому.
Катуков даже головой покачал.
– До последнего снаряда батальон бился. Горелов бросил на выручку свой резерв. Наши остервенели, и - на таран! "Тигров" молотили: сбоку зашли и по гусеницам. Не забыли с сорок первого, как таранить! Спасли батальон Бочковского. Трудно нам, очень трудно, но все-таки грызем, лезем вперед.
– "Гансы" снова появились?
– спросил я Катукова. "Гансами"
– Дивизионами, даже полками бьют. Жуткое оружие: выпустят разом несколько десятков мин - ни земли, ни неба не видишь. Нашего Геленкова послал, - лицо Катукова растянулось улыбкой.
– Эх, Кириллыч, ты хоть когда-нибудь видел бой "катюши" с "Гансами"?
– Не довелось.
– Не жалей, еще придется. Все на маневре! И те и другие на третьей скорости вылетают на позицию, залп - и назад, заряжаться. И снова на позицию, только уже на другую. Залп - и опять их нету. Кто угадает вернее, куда противник примчит к следующему залпу, тот выиграл. Ну, Геленков - спец, большой спец! Один недостаток - слишком смел!
– Уж и слишком!
– А знаешь, какая неприятность у него со знаменем?
У меня все внутри похолодело: потеря знамени влекла за собой расформирование части и отдачу под суд командира и замполита.
– Машина со знаменем попала под мины шестиствольных Загорелась. Замполит...
– Майор Прошкин?
– Да. Бросился в огонь, знамя спас. Обгорел, в госпиталь его отправили. Как ты думаешь, попадет?
– Ничего не будет. Раны на знамени - это украшение ему: не в тылу спасалось, а в бой с честью шло.
– Да еще выиграли бой!
– обрадованно согласился Катуков.
– Геленков ни одной "катюши" не потерял, а на той стороне крепко что-то рвануло. И "гансы" примолкли.
Катуков повернулся к Шалину.
– Ну так что ж, Михаил Алексеевич? Какой делаете вывод из обстановки?
Шалин немного помолчал.
– Товарищ командующий, есть приказ!
– отрапортовал вошедший офицер.
Сандомирское побоище
По приказу фронта с 14 августа 1944 года мы должны были во взаимодействии с армией генерала Пухова снова повернуть армию, ударить на восток и юго-восток, окружить и уничтожить Сандомирскую группировку и соединиться с войсками генерала В.Н. Гордова, захватившими небольшой плацдарм на Висле севернее нас.
Если раньше плацдарм своей формой напоминал крюк, как бы закинутый из-за Вислы за Сандомир, то сейчас он должен был превратиться в петлю, охватывавшую этот исторический город. Командармам Катукову и Пухову фронтом была поставлена задача: затянуть узел вокруг лучших немецких дивизий, оборонявших Сандомир. Было над чем подумать! Линия фронта увеличивалась в несколько раз, а количество танков и артиллерии уменьшилось: потери! Снабжение пока шло через узкие коридоры, простреливаемые с двух сторон.
Наши бригады, разрезанные Вальком, все еще дрались поодиночке.
– Кого же повернуть фронтом на юго-восток? Полог палатки откинулся, и знакомый голос с неподражаемым акцентом заполнил все ее углы:
– Разрешите доложить. Прибыл после выздоровления из госпиталя...
– Бабаджанян!
– вскочили мы с Катуковым.
– Привет вам из прекраснейшего города мира - из солнечного Еревана!
– сиял черными глазами и белыми зубами командир 20-й бригады Амазасп Хачатурович Бабаджанян.
– Как здесь чудесно! В Ереване - хорошо, а в бригаде - лучше!