Впереди - Берлин !
Шрифт:
Катуков дружески разговаривал с Гореловым.
– Покажи-ка нам, Володя, свои трофеи.
– Это комбат Жуков прихватил, я и сам как следует не посмотрел. У меня в третьем батальоне свободные экипажи, я их туда и передал. Разрешите эти трофеи использовать в обороне.
– Посмотрим, - засмеялся Михаил Ефимович.
– Может быть, и в наступлении.
Слово "наступление" будто подстегнуло Горелова. Лицо приняло официальный вид, он вытянулся, насколько позволяли контузия и рана.
– Разрешите обратиться, товарищ командарм? Катуков кивнул.
– Отправьте меня в рейд, дайте любую задачу. Все сделаю! Мучит меня "буксир",- очень непосредственно
– Насчет рейда - не думаю, а вот задачу будем ставить новую.
Поняв, что большего сейчас от Катукова не добьешься, Горелов перевел разговор на захват "чудо"-танков.
– Вы моего командира батальона Володю Жукова знаете? Удал, расчетлив и бесстрашен. Самолюбивый: отругаешь, так почти больной ходит, а похвалишь - все ему кажется, что ошибка. Я его всегда вперед посылаю. Решили ночью захватить вот этот пункт,- Горелов показал карандашом еле заметную зеленую точку на лесном пятнышке двухверстки.
– Вызываю его, даю задание. Молчит. "Чего молчишь?" - "Дайте мне двадцать минут, карту изучить".- "Иди, думай, двадцать минут - не сутки". Является со своей картой и просит: "Разрешите мне внести коррективы в выполнение задачи? Вот здесь, севернее, пройду лесной дорогой, а проселком спущусь на юг. С этой высотки вторая группа ударит. Дадут зеленые ракеты и пару пушечных выстрелов - и атакуем с обеих сторон. А на окраинах с востока и запада по танку поставлю - никто не уйдет". Сопит, волосы на лбу рассыпались, волнуется. Я не сдержался. "Умница ты", - говорю. Пошел он лесом ночью и наткнулся на шестнадцать танков. Не растерялся - на газу и к ним. Экипажи их в избе спали. Только три немецких экипажа успели вскочить в люки. Темь была, но разглядел Жуков, что машины крупные, неизвестные. Скомандовал: "Бей по гусеницам!" Наверняка хотел взять. Пока немцы развертывались - ходовую часть их танкам порвали. Тринадцать штук совсем целенькими, тепленькими достались! Я допрашивал пленных. Говорят - это "королевский тигр". Впервые из них сформировали два батальона особого назначения. Эта рота была отправлена первой, сегодня подходят остальные.
"Охотничьи трофеи" майора Жукова подогнали к командному пункту. Все с любопытством осматривали новое оружие, которым Гитлер много времени возбуждал надежду на победу у своих солдат и пытался запугать противников! Что говорить - танк хорош! На нем была установлена массивная 88-миллиметровая пушка, к которой прилагался очень сильный боекомплект - полсотни снарядов. Машина тяжелая, крупная, высокая. Особенно поразила Катукова броня. Лобовая составляла 185 миллиметров, борт был 80-миллиметровый. Командарм приоткрыл люк и присвистнул:
– Ничего себе игрушечка! Даже потолок миллиметров тридцать. Такие танки и живьем к "тридцатьчетверкам" попали! Молодчина твой Жуков! Пусть все его опыт переймут - эту зверюгу нужно бить только по ходовой части и пушке. Добрая добыча!
К нам подошел офицер штаба:
– Товарищ командующий! Пакет от начальника штаба армии.
В пакете был приказ фронта: 1-й и 3-й гвардейским танковым армиям и 13-й общевойсковой армии предписывалось совместными ударами разгромить Сандомирскую группировку противника, 1-й танковой армии и 13-й армии с утра 06.08.44 нанести удар в направлении Властув -Стодолы-Ожарув, разгромить противника в районе Опатув и в дальнейшем овладеть Ожарувом.
Замысел командования фронта был ясен: расширить и укрепить плацдарм на левом берегу Вислы в предвидении последующих операций. Для этого необходимо уничтожить Сандомирскую группировку противника,
Приказ фронта пробудил надежды Горелова. Ему не терпелось.
– Товарищ командующий, может, в рейд?
– Не в рейд, а поворот направо.
– Жаль, - выдохнул Горелов.
– Тебе как раз на заходящем фланге идти, так что небольшой рейд все-таки получится, - пошутил Михаил Ефимович над его горячностью.
Генерал-майор И.Ф. Дремов попросил немедленно приехать в штаб корпуса, чтобы принять решение, и мы отправились туда.
В штабе полковник Воронченко доложил, что Шалин просил связаться с ним сразу по приезде. Михаил Алексеевич радировал нам: "Фронт разрешил перемещение штаба на плацдарм. Оперативная группа Никитина взяла на себя управление".
– Что есть с фронта?
– Пока ничего.
– Что слышно о Рыбалко?
– Согласно приказу фронта, он должен быть на плацдарме. Кроме приказа, ничего не знаю. Харчевин сообщил, что танки Третьей армии переправляются по Баранувской переправе.
– Знаем, при нас переправлялись!
– Харчевин докладывает, что после вашего отъезда - тоже.
– Как, еще переправлялись?
– Да.
Катуков позвал Воронченко.
– Кто у вас действует на левом фланге?
– Прикрытия, разъезды, разведка. Противник активности не проявляет.
– Наши части там есть?
Воронченко не понимал забот командования, поэтому не понял и вопроса.
– Наших там нет.
– Да не наших,- не сдержался Катуков.- Сосед слева кто? Связь с ним есть?
– Пока не установлена. Ко мне никто не прибывал.
– Сколько вас и вашего разведчика учить можно? Разведку надо вести не только у себя под носом. Потерять соседа слева - это промах недопустимый!
– Приму срочные меры...
Уже через два часа к нам прибыл офицер связи от командующего 3-й гвардейской танковой армией генерал-полковника Павла Семеновича Рыбалко, и мы поехали к нему на КП.
– Приветствую хозяев плацдарма! Благодарю за переправы, - радушно встретил нас крепко сбитый человек. Вся его ладная фигура выражала энергию и силу. Он пребывал в чудесном настроении.
– Сколько времени на Висле сэкономили мои танкисты! Еще раз за переправы благодарю!
– Приказ фронта имеете?
– Какой?
– Ознакомьтесь. Рыбалко прочел, задумался, веселое настроение уступило место раздражению.
– Наступать не могу, армия не собрана! Что у меня здесь? Два корпуса. Мне хотя бы занятый полусектор удержать. Донесу комфронту, что армия вышла не полностью. Если успеем, обязательно вас поддержу.
Теперь пришла пора подумать Катукову. Неужели Рыбалко не сможет нам помочь?
– Хоть часть участка возьмите.
– И насчет участка ничего не могу сказать. Все зависит от выхода моих частей. Думал, что сегодня к вечеру все соберу, а корпуса задержались на восточном берегу. Веду бой. Откуда-то взялся противник и крепко стукнул меня во фланг...
– А по какому маршруту ваши корпуса шли?
– nqti интересовался Катуков.
– Да знаешь, решили уж до конца использовать ваш успех. Шли к вашим переправам.
– Вы должны были действовать левее, на Мелен идти! Значит, в этой полосе остался противник?
– Выходит так,- развел руками Павел Семенович.
– Думали сделать как лучше: после переправы свернуть налево. И вам самим тогда веселее было бы. Уж больно заманчивый маневр! Да вот пронюхали что-то фашисты...
Оправдались худшие опасения Михаила Ефимовича Катукова: левый фланг 1-й танковой армии опасно оголился.