Врачи двора Его Императорского Величества, или Как лечили царскую семью. Повседневная жизнь Российского императорского двора
Шрифт:
Через три дня он писал жене: «Мои нервы слишком натянулись за это время, чтобы сносить далее мое тяжелое положение лейб-медика. Обязанность врача мне никогда не может быть тяжела, но она иногда делалась невыносимой в моем положении. В 45 лет лишиться самостоятельности, свободы действий, отчасти свободы мнений, слушать все, видеть все и молчать – все это не только бесполезно, но и вредно не для одного меня, но и в отношении моего медицинского дела. Пишу об этом слегка: переговорим на словах при свидании». [235] Следствием его настроений была просьба к царю о позволении уехать в Петербург. 16 ноября 1877 г. Д. А. Милютин записал в дневнике: «Вообще настроение у нас в Главной квартире подавленное; никто уже не предается розовым надеждам, и все завидуют доктору Боткину, который прямо объявил, что не в силах далее выносить нашу здешнюю жизнь и отпросился уехать в Петербург». [236]
235
Письма С. П. Боткина из Болгарии. 1877. СПб., 1893. С. 370.
236
Милютин Д. А. Дневник. Т. II. 1876–1877. М., 1949. С. 245.
Лечились ли российские императоры в каких-либо медицинских клиниках
В клиниках императоры не лечились, только дома. Врачи всегда приезжали в те резиденции, где на тот момент находились болевшие цари. Во второй половине XIX в., если возникала необходимость использования медицинского оборудования, то его разворачивали прямо «на квартире» царя. Самый значительный проект подобного рода был реализован в Зимнем дворце в 1876 г. для Александра II, с юношеского возраста страдавшего бронхиальной астмой. [237]
237
В рабочем кабинете Александра II в Зимнем дворце постоянно находились кислородные подушки, использование которых могло купировать приступы удушья. Об этих кислородных подушках упоминают мемуаристы, описывая смерть Александра II 1 марта 1881 г.
Начиная с 1876 г. ближайшее окружение отмечало постепенное ухудшение здоровья царя.
Министр внутренних дел П. А. Валуев записал в своем дневнике в феврале 1876 г.: «Государь мне вчера показался весьма легко утомляющимся и вообще в неблагоприятном санитарном состоянии. Есть минуты почти полного упадка сил. Мне показалось также, что он сам сознает свое состояние, но скрывает это сознание и, быть может, притворяется более равнодушным ко многому, что около него происходит, чем он равнодушен на деле… Он [238] разделяет мое мнение о состоянии государя и говорил, что он простудился в Лисине и вчера во время обедни почувствовал себя так дурно, что был вынужден сесть. Это произвело сенсацию. Естественно». [239]
238
Министр Императорского двора и уделов граф А. В. Адлерберг.
239
Валуев П. А. Дневник. Т. 2. 1865–1876. М., 1961. С. 343.
В июне 1876 г. военный министр Д. А. Милютин отмечал, что доктор Боткин намекал ему, что состояние государя может быть обусловлено «…излишествами в отношении к женщинам». [240] Отмечу, что императору тогда шел 59-й год и, судя по переписке Е. М. Долгоруковой и Александра II, отношения между ними продолжали оставаться достаточно бурными.
Судя по всему, именно тревожные симптомы в состоянии здоровья подвигли Александра II в сентябре 1876 г. составить завещание. [241] Тогда же император распорядился и о месте своего захоронения: «Прошу похоронить меня в Петро-Павловском Соборе у ног столь нежно любимой мною покойной дочери моей Александры близ стены… Оставить так же на мне браслет с портретом Лины, который никогда меня не покидал». [242]
240
Милютин Д. А. Дневник. Т. II. С. 51.
241
РГИА. Ф. 472. Оп. 24. Д. 21. Л. 1. О распоряжениях по духовному завещанию в Бозе почившего Государя Императора Александра II Николаевича. 1881–1882 гг.
242
Там же. Л. 2. О распоряжениях по духовному завещанию в Бозе почившего Государя Императора Александра II Николаевича. 1881–1882 гг. Лина – великая княжна Александра Александровна (1842–1849) – была первым ребенком Александра II.
Ухудшение здоровья императора повлекло за собой попытки использовать новейшие достижения медицины. Сложность заключалась в том, чтобы лечение царя не вызвало общественного резонанса и о медицинских процедурах знало как можно меньшее число лиц. Поэтому для лечения астмы Александра II непосредственно в Зимнем дворце построили «пневматический аппарат (колокол) для лечения сгущенным воздухом», то есть то, что сегодня мы называем барокамерой. [243]
Раннюю осень 1876 г. Александр II провел в Ливадии, и, видимо, там состояние его здоровья резко ухудшилось. Поэтому лечение решили продолжить прямо в стенах Зимнего дворца, где соорудили «кислородную комнату». Подобные кислородные комнаты появились в лучших европейских клиниках в начале 1870-х гг. На этот метод лечения, предполагавший помещение больного в комнату с повышенным содержанием кислорода, возлагались большие надежды. Однако впоследствии практика показала сравнительно низкую эффективность подобного метода лечения астмы. Тем не менее история строительства кислородной комнаты в Зимнем дворце является наглядным примером того, как решались подобные проблемы.
243
Первый в России прообраз барокамеры – «пнеймокамеру» – построил в 1860 г. доктор А. Католинский, а в 1868 г. французский физиолог Поль Бер усовершенствовал конструкцию, построив котел-барокамеру. Судя по описанию, в Зимнем дворце в 1876 г. построили нечто подобное.
19 сентября 1876 г. из Ливадии в Петербург министром Императорского двора А. В. Адлербергом направляется телеграмма, предписывавшая срочно «приступить к работам по устройству аппарата согласно присланному чертежу». [244] В качестве главного подрядчика работ определили давнего и надежного партнера – петербургский завод Сан-Галли.
Строящаяся машина была внушительна и располагалась на нескольких уровнях Зимнего дворца. В подвале установили 15-сильную паровую машину на 4 котла. «Останки» этого механизма сохранились по сей день. Обслуживали паровую машину два машиниста и кочегар. Из подвала протянули трубы в гардеробную комнату Александра II. Именно там для амбулаторного лечения императора смонтировали «пневматическую лечебницу», или «кислородную комнату». Гардеробная комната Александра II находилась в надворной части западного корпуса Зимнего дворца, рядом с камер-юнгферской лестницей, ведущей на антресоль и третий этаж. Ныне это зал № 165 Государственного Эрмитажа.
244
РГИА. Ф. 469. Оп. 11. Д. 225. Л. 1. По устройству в Зимнем Дворце пневматического аппарата (колокола) для лечения сгущенным воздухом. 1876–1881 гг.
План Зимнего дворца с отмеченным залом № 165
Барокамера Поля Бера. 1868 г.
Гардеробную разделили на два помещения. В первом находился металлический цилиндр из котельного железа диаметром около 3 метров. Поскольку «колокол» весил 1609 пудов (25 745 кг), потребовалось заменить деревянные балки на антресольном этаже на балки из рельсов. Внутри цилиндра («колокола») находились столик и диван, стены его оклеили материей. Предусмотрели и средство связи: внутри колокола установили «телеграфный передаточный аппарат». [245] Снаружи находился принимающий телеграфный аппарат. Для управления паровой машиной проложили 20-метровую телеграфную линию, соединившую «лечебницу» и машинное помещение в подвале. Другое помещение гардеробной служило тамбуром-входом (шлюзовой камерой) с тремя герметичными дверьми и с механизмом для нагнетания кислорода в колокол.
245
Там же. Л. 67.
Э. П. Гау. Гардеробная Александра II
Архивное дело «По устройству в Зимнем Дворце пневматического аппарата для лечения сгущенным воздухом, и о сумме на ремонт и содержание оного»
На 27 ноября 1867 г. было намечено испытание установки в присутствии министра Императорского двора и одного из лейб-медиков. Поскольку завод не укладывался в установленные сроки с монтажом оборудования, то заведующий Зимним дворцом генерал-майор А. П. Дельсаль настоятельно просил хозяина завода Ф. К. Сан-Галли «принять самые энергические меры к усилению работ… так чтобы к вечеру 26 ноября было бы все готово». [246] 13 декабря 1876 г. все работы по устройству «колокола» закончили. Медики заявили, что они готовы приступить к началу регулярных «сеансов». [247] Видимо, император Александр II использовал эту машину вплоть до своей смерти в 1881 г. Трудно сказать насколько она оказалась эффективна, поскольку никаких других документов или мемуарных упоминаний о ней обнаружить не удалось. [248]
246
Там же. Л. 10.
247
Там же. Л. 14. Это была непростая и дорогая работа: общие затраты составили 64 031 руб. 63 коп.
248
После смерти 1 марта 1881 г. Александра II «пневматический аппарат» не только сохранили, но и поддерживали в рабочем состоянии. Последний счет за ремонт агрегата датирован 22 августа 1884 г. То, что колокол сохраняли в Зимнем дворце на протяжении 50 лет, видимо, связано с тем, что Александр III там не жил, а демонтировать машину было дорого и хлопотно. Кроме того, эта машина стала частью мемориальных помещений погибшего императора в Зимнем дворце. Только в середине 1920-х гг., когда Зимний дворец из императорской резиденции превратился в общедоступный музей, пневматический колокол демонтировали (см.: Эрмитаж. История строительства и архитектура зданий. Л., 1989. С. 465).
Кто выполнял обязанности домашнего врача Александра III
Вплоть до начала 1890-х гг. Александр III, будучи здоровым человеком, неоднократно говорил своему окружению, что медицина – «бабье дело». Отчасти это отношение поддерживала и императрица, которая, впрочем, сама внимательно следила за своей внешностью и здоровьем. [249] Кроме этого, Александр III, как и его дед Николай I, считал болезнь слабостью, поэтому до последнего старался «переходить болезнь», но не обращаться к врачам. Как вспоминал князь В. П. Мещерский, Александр III «героически выносил самые нестерпимые страдания, ни на минуту не прерывая занятий и даже шутя с собеседниками, но к доктору обратиться для него было мучительнее и тяжелее всякой сильнейшей боли». [250]
249
Мария Федоровна каждое утро делала гимнастику и обливалась холодной водой. Даже в зрелые годы она могла сделать переворот через голову, опершись о кресла. Она охотно плавала в море (см.: Боханов А. Судьба императрицы. М., 2004. С. 115).
250
Мещерский В. П., князь. Мои воспоминания. URL: http://az.lib.ru.
С 1866 и до смерти в 1894 г. у Александра III был только один домашний врач – Густав Иванович Гирш. Г. И. Гирш родился в 1828 г. в Эстонии, в мещанской семье, лютеранского вероисповедания. Родным его языком был немецкий. [251] В 1848 г. он поступил в Петербургскую Императорскую Медико-хирургическую академию на казенное содержание, которую окончил в 1853 г. После этого началась его карьера военного хирурга. Он служил в разные годы в Костромском егерском и Муромском пехотных полках.
251
Императрица Мария Федоровна к медикам относилась, в отличие от мужа, с большим вниманием и даже делала серьезные исключения из своих правил повседневной жизни. Например, с лейб-хирургом Густавом Ивановичем Гиршем она говорила на его родном немецком языке, хотя в иных случаях им никогда не пользовалась, недолюбливая немцев.