Враг империи

Удовиченко Диана Донатовна

– Слышал? Там какой—то шум!

– Стража разберется, – лениво ответствовал тот.

Первый незаметно шевельнул кончиками пальцев. Вдруг из—за угла выкатилось белое облачко, начавшее быстро приближаться к покоям Ридрига. Маг, который хотел свалить все заботы на стражников, сотворил охранное заклятие и сделал пару шагов навстречу неведомой волшбе, на мгновение отвернувшись от двери. Другой, подмигнув мне, мягко приоткрыл одну створку и пропустил нас внутрь.

– Он предан отцу, – пояснила Дарианна, оказавшись в гостиной. – А второй – человек Вериллия.

Следовало поспешить, у нас было меньше часа. Много времени потратили на передвижение по дворцу. Я прямиком прошел в спальню, где застал элегическую картинку: император спал, лежа на спине и накрывшись одеялом. Поверх одеяла лежала Галианна в полупрозрачной ночной рубашке и крепко обнимала плечи Ридрига. Принцесса при виде ее издала нечто похожее на шипение. Я же не мог реагировать так враждебно. Все же красивая, стерва! Но на сантименты времени не было. Я осторожно подобрался к спящей девушке и сделал попытку изучить ее ауру. Это было единственной возможностью что—то уяснить для себя. Конечно же у меня ничего не

вышло: ясно, что среди артефактов был предусмотрен и гасящий тонкую магию. Я несколько раз пробовал выйти в астрал – бесполезно. Принцесса, стоя неподалеку от кровати, нервно ломала руки: времени оставалось все меньше. Тут меня осенило: а почему бы и не попытаться? Как там учил изначальный? Разговор со Вселенной. Всегда подозревал, что это способ попасть в тонкий мир. Под недоуменным взглядом Дарианны я уселся возле кровати, скрестил ноги и расслабил руки. Довольно долго настраивался, но потом у меня все же получилось: когда я полностью отрешился от всего, мое сознание погрузилось в бесконечное пространство. Только вместо того, чтобы лететь, я вытолкнул бесконечность из своего тела, вместе с сознанием. И таким вот обходным путем очутился в астрале. Тогда и смог увидеть ауры лежащих на кровати людей. От красноватой дымки, окутывающей Галианну, в сторону Ридрига тянулись еле заметные серые нити, которые опутывали его светло—зеленую энергетическую оболочку, пронзали ее и льнули к телу. Большинство этих каналов были направлены к голове императора. Все, как я и предполагал: отрава была спрятана в энергетике блудницы и активировалась лишь во время соприкосновения двух тел. Именно в эти моменты смертельное заклятие и переходило к императору. Здесь поработал очень искусный тонкий маг. Эманации волшбы не приносили вреда Галианне, скорее всего, в чарах стояла защита для ее ауры. А поскольку работало заклятие лишь в момент соприкосновения кожи, ничего удивительного в том, что его не засекли, не было. Передача вредоносной энергии происходила напрямую, от ауры к ауре. В близости энергии людей сливаются, ни один артефакт не сможет уловить происходящие при этом процессы. Дикая кошка сама была орудием убийства. Я вернулся в свое тело и попытался сообразить, как же надо действовать. Однозначно, убрать Галианну. Но это не исправит положения полностью. Большое количество вредоносной энергии уже перешло от нее к императору. Конечно, он со временем придет в себя, но здоровье будет подорвано. Да и ждать нельзя, иначе со дня на день Ридрига могут объявить недееспособным. Необходимо было очистить ауру монарха от ядовитых каналов. Я в двух словах объяснил Дарианне суть дела, и, услышав, что в нашем распоряжении не более двадцати минут, решил рискнуть. Это был мой единственный шанс. Более того, это был еще и единственный шанс императора. С восстановленной аурой он смог бы вернуться к реальности. Я поднял Галианну на руки, отнес ее как можно дальше от кровати и усадил в кресло. Девушка даже не проснулась. Поручив ее наблюдению принцессы – мало ли что – вышел в астрал. Опыта работы с энергетическими каналами у меня почти не было, не считая драки с Хамаром, когда я пережал канал, отвечающий за его магическую силу. Тем не менее, я собирался попробовать вернуть Ридрига в нормальное состояние. Серые нити поддавались с трудом, они были очень тонкие и оплетали ауру хитроумным узором. Сложность заключалась в том, что их надо было не пережать и не оборвать, а осторожно вытащить и удалить полностью. К тому же эта процедура была очень неприятна для моего астрального тела. Прикасаясь к каналам, я ощущал определенный дискомфорт. Какие—то они были противные, липкие. Время шло, а я еще толком ничего не сделал. Мое физическое тело сидело на кровати, а астральное парило над спящим Ридригом. Вдруг принцесса ринулась куда—то к окну, и оттуда раздались звуки борьбы. Проснувшаяся блудница пыталась добраться до моего неподвижного тела, и вид у нее при этом был не самый приветливый. А Дарианна изо всех сил сдерживала ее. Я не мог отвлекаться и лишь надеялся на то, что принцесса сумеет одержать верх. Так оно и вышло: великолепно выполненный удар справа – и Галианна провалилась в глубокий обморок. Принцесса стянула ей руки пояском от пеньюара, волоком перетащила через всю комнату и засунула в какую—то дверь, за которой, скорее всего, находилась гардеробная.

Я продолжал свои попытки очистить ауру Ридрига. Здесь… теперь еще… Ну же, давайте, отлипайте… Нити путались, обжигали, оставляя на моей ауре нехороший отпечаток. Но я продолжал их удалять. Оторванные от энергии императора, они некоторое время спустя истаивали в воздухе. Еще, еще чуть—чуть…

– Рик… Рик, время заканчивается, – тревожно произнесла Дарианна, – нам пора идти.

– Поздно, – раздался от двери мягкий, спокойный голос, и я, едва успев вернуться в свое тело, ощутил, как в глазах померк свет.

…Жутко болела голова, ныло все тело, во рту пересохло, а руки и ноги почему—то онемели. Я лежал на чем—то твердом и холодном. Перебрал вчера, что ли? Вдруг ко мне начала возвращаться память. Вериллий… принц… принцесса… опочивальня Ридрига… мои попытки вернуть его в нормальное состояние… Потом чей—то голос… чей—то? Я открыл глаза и попытался встать, но не преуспел: на руках и ногах ощущалось что—то тяжелое, издававшее холодный звон при движении. Вокруг царил сумрак, который не мог однако скрыть очертаний склонившейся надо мной фигуры. Знакомый благозвучный баритон произнес:

– Как самочувствие, Рик? Надеюсь, я не сильно тебя помял при аресте?

– Дарианна… – прохрипел я.

– С принцессой все в порядке, – успокоил Вериллий. – К счастью, она не успела пострадать от твоих действий. А вот ты арестован за покушение на жизнь его императорского величества Ридрига Второго.

Я с трудом уселся на каменном полу. Кандалы немилосердно натирали руки и ноги.

– Какое покушение? Что за бред?

– Рик, Рик, не стоит отрицать очевидное! Может быть, пришло время раскаяться в своих грехах? Тебе помогут в этом жрецы Луга всеблагого.

– Пошел… вон… – процедил я.

– Не надо грубить, мой мальчик. У тебя остался самый последний шанс. Посуди сам. Посреди ночи я проснулся от странного тревожного чувства. Такое бывает у опытных магов, я называю это просто интуицией. Я отправился проверять охрану Ридрига Второго, да ниспошлет ему Луг долгих и счастливых лет правления. И что же? Артефакты засекли всплеск магической активности в том крыле, где расположены покои монарха! Я поднял стражу и придворных магов, мы побежали туда, откуда сигналили артефакты. Тебя застали в опочивальне императора, совершающим странный колдовской обряд. После этого, как ты понимаешь, состояние Ридрига резко ухудшилось. Общими усилиями мы скрутили тебя и сдали охране. Ты находишься в Счастливом местечке, в специальной камере для темных колдунов. В свете борьбы с силами мрака, маги со жрецами оборудовали несколько таких помещений. Здесь каждый камень обработан зельем, сваренным на основе порошка Солнечного камня. Оно не позволит тебе использовать магию. К тому же на камеру наложены заклятия, не пропускающие темную силу. Да, спасибо за то, что указал слабые стороны в защите императорского дворца. Мы учли, что тебе доступна тонкая магия, и приняли соответствующие меры.

– Что с Дарианной?

– Да ничего. Что может случиться с августейшей особой? Она находилась под воздействием твоих чар, поэтому теперь с ней работают мои лучшие маги. – Вериллий задумался ненадолго и продолжил. – Конечно, можно было воспользоваться случаем и уничтожить императора, списав его гибель на тебя. Но, к сожалению, в опочивальне присутствовали не только мои люди. И потом, это значило бы, что тебя придется казнить. А мне этого очень не хочется. Мое предложение все еще в силе, Рик. И у тебя есть время до суда. Если за три дня не образумишься, тебя приговорят к смертной казни через сожжение. Ведь ты – могущественный темный маг, – с этими словами Верховный вышел.

Я встал и заковылял вдоль стен камеры, осматривая и ощупывая каждый скользкий, сочащийся влагой камешек. Помещение, в которое меня бросили, представляло собой нечто вроде каменного колодца. Три шага в длину и четыре в ширину, мощная, обитая железом дверь. Ни свечи, ни лампы здесь не было, и лишь где—то под высоченным потолком светилось крохотное пятно окошка. В углу валялась охапка плесневелой соломы, около которой стоял глиняный кувшин с водой. Я усмехнулся. По крайней мере, смерть от жажды мне в ближайшее время не грозила. Мои запястья были плотно охвачены браслетами кандалов, соединенных между собой четырьмя звеньями цепи. Такое же приспособление, только с чуть более длинной цепью, украшало ноги. Несмотря на то, что железки очень мешали, я попытался сплести какое—нибудь заклятие и тут же убедился в правоте Вериллия. Творить волшбу в этой камере действительно было практически невозможно. Плюхнувшись на вонючую солому, я призадумался. Меня ждет суд… Похоже, теперь—то я действительно попался. Хорошо хоть успел рассказать Дарианне об изначальных и о роли Вериллия в постигших страну бедах. Может быть, девчонка сумеет правильно распорядиться этими сведениями. Если преданные Верховному маги не превратят ее в подобие Ридрига. Принцессе сейчас самой туго приходится, так что на ее помощь надежды нет. Лютый с Дрианном будут ждать меня два дня. А что потом? Что могут мои друзья против целой системы? Хоть бы сами головы не сложили… Я прислонился спиной к стене и вздрогнул от сырости, пропитавшей рубаху. Потом меня посетила одна мысль, и я чуть ли не носом уткнулся в камень, разглядывая покрывающие его пахнущие плесенью разводы. Сырость… влага… Стены обработаны зельем, сказал Вериллий. Но вода имеет свойство смывать любую чуждую ей энергию. Конечно, для того, чтобы окончательно избавиться от столь мощного состава, необходим чистый и сильный поток. Но возможно, за три дня сочащаяся влага хоть немного размоет слой зелья. Конечно, остаются еще заклятия, но можно будет попробовать сделать хоть что—нибудь, хотя бы элементарно воздействовать разрушающей волшбой на железо кандалов. Если бы освободить руки… Я прикрыл глаза, соображая, какие последствия будет иметь мой арест. Ридриг так и останется околдованным, хотя если Дарианна расскажет верным магам о сути наложенных на него чар, они могут попытаться помочь императору. Но принцесса и сама находится в руках заговорщиков. Что они с ней сделают? Могут наложить заклятие, лишающее памяти, или применить зелье, вызывающее слабоумие. А потом объявить народу, мол, наследственное заболевание, прихватило почти одновременно и отца, и дочь. О себе я не думал. Тут можно уже было не гадать. Служить Вериллию я никогда не соглашусь. Конечно, если бы не заговоренная нить, я попытался бы схитрить. Дал бы согласие для виду, наврал бы с три ларца, а потом сбежал восвояси. Но этот номер не пройдет. А становиться его рабом, и творить мерзости я не желал. Пусть лучше сжигают. Вот только очень беспокоился за дядю Ге. Его ведь тоже могли схватить, как учителя темного мага. Тут мне пришло в голову, что Верховный непременно сделает что—то в этом роде. Ведь человеком проще всего манипулировать, угрожая жизни и благополучию его близких.

Не успел я додумать эту пугающую мысль до конца, как из—за двери раздался лязг и звон металла. Кто—то проворачивал ключ в заржавленном замке. Вскоре на пороге воздвиглись три фигуры, освещаемые вечной свечой. Весьма колоритные персонажи, надо сказать. В мою камеру пожаловал сам Падерик Третий собственной персоной, в сопровождении здоровенного мужика, державшего в руках набор жутких инструментов. Не кузнечных. Сзади переминался с ноги на ногу худенький юноша в рясе, из кармана которой торчали письменные принадлежности – секретарь.

– Да хранит тебя Луг, сын мой, – сладким голосом поздоровался жрец.

– Волчий выворотень тебе сын, – ласково ответил я.

Жрец смиренно вздохнул и возвел к потолку заплывшие глазки, не иначе как скорбя по моей заблудшей душе. Тюремщик принес стул, на который Падерик пристроил свое жирное тело. Секретарь скромно присел на корточки и принялся что—то строчить на длинном свитке, который разложил на коленке. Палач, не обращая внимания на наш диалог и не произнеся ни слова, принялся раскладывать на полу свой пыточный арсенал. Освободил руки и отошел на задний план, загородив тушей дверь и ожидая приказа Великого отца. Тот, однако, не торопился, решив сначала воздействовать на меня словом лужьим.