Врата Анубиса
Шрифт:
В этот вечер вторника улицы были странно пустынны. Редкие прохожие не спеша прогуливались, иногда останавливаясь у ярко освещенных витрин трактиров и таверн, в которых не было недостатка на Грейсчерч-стрит. Тихо кругом, лишь изредка прогрохочут по булыжной мостовой колеса экипажа – и снова тишина. И вдруг Дойль услышал, как где-то вдалеке насвистывают печально знакомый мотивчик. Опять «Yesterday».
Eогда первый приступ паники прошел, Дойль мрачно усмехнулся. У меня уже стойкий условный рефлекс на песенку «Битлз», подумал он. Только заслышав знакомые звуки, Дойль молниеносно прыгнул в ближайшую подворотню, прижался к стене, выхватил из кармана раскуроченный пистолет и угрожающе поднял его над головой, как дубинку. Но очень скоро он понял, что непосредственной опасности нет –
Теперь Дойль мог его рассмотреть: высокий, широкополая шляпа низко надвинута на лоб – он шатался из стороны в сторону и пару раз попытался исполнить неуклюжую пародию на чечетку, аккомпанируя залихватским свистом. Человек уже почти прошел мимо того места, где прятался Дойль, но вдруг заметил справа убогий, плохо освещенный трактир под названием «Бдительный страж». Он остановился перед узкой дверью трактира и, выразив одобрение энергичными взмахами рук, перестал свистать и похлопал по карману. Видимо, успокоенный звоном монет, он решительно толкнул дверь и исчез внутри.
Дойль поспешил убраться отсюда подальше и уже направился было к реке и дальше – в Грейвсенд, но, сделав лишь несколько шагов, остановился и оглянулся на трактир.
«Ты действительно можешь просто сбежать? – спросил он себя. – Этот парень определенно один и в данный момент слишком пьян, чтобы быть опасным. Не будь идиотом, Дойль, – возражала та часть мозга, которая испытывала страх, – убирайся отсюда ко всем чертям, да побыстрее!»
Дойль все еще сомневался, но крадучись пересек улицу и шагнул к дверям «Бдительного стража». Старая жестяная вывеска скрипела и раскачивалась на ржавых цепях над головой Дойля. Он попытался справиться с волнением и взялся за дверную ручку.
В этот момент по воле случая Дойль был избавлен от необходимости принимать решение – дверь толкнули изнутри, она со скрипом распахнулась, и на пороге появился высокий плотный человек. Он шагнул на тротуар, словно толкаемый в спину порывом теплого воздуха, пропитанного запахами жареной говядины, пива и свечного сала, вырвавшимися из недр трактира и теперь витавшими над тротуаром.
– Эй, старина! Возникли затруднения? – радостно заорал он. – Что, нет ни пенни на пиво? На вот, возьми. Когда Монингстар пьет – пусть каждый пьет. – Он высыпал пригоршню медяков в карман Дойля. – Ну же, входи.
Монингстар опустил огромную ручищу на спину Дойля и втолкнул его внутрь.
Он уселся за столик напротив Беннера. Причем, когда садился, он намеренно стукнул дулом замаскированного пистолета о край стола.
– Здесь пистолет, – сказал он. – И он нацелен, как ты можешь без труда заметить, прямо тебе в сердце. Теперь мне хотелось бы получить ответы на некоторые вопросы.
Беннер в ужасе уставился на него и, дико путаясь и спотыкаясь, забормотал нечто не слишком вразумительное:
– О Господи! О, Брендан… Не надо, не мучай меня… Ты… ты настоящий? Я хочу сказать… тогда… там… Боже правый, ты не призрак? Скажи же, ну, скажи хоть что-нибудь, черт побери!
Дойль устало покачал головой:
– Ага. Скажу. Я было подумывал стать призраком – специально чтобы доставить тебе удовольствие. Да, это неплохая шутка – стать призраком. Ну, хватит. Возьми себя в руки. Я вполне реален. Разве привидения пьют пиво? – Дойль продемонстрировал этот трюк, не отводя взгляда от Беннера. – Очевидно, ты знал, что я был застрелен в воскресенье. Скажи мне, кто это сделал и почему, и кто еще шатается по окрестностям, насвистывая «Yesterday»?
– Они все, Брендан. Все мальчики Дерроу перенеслись обратно вместе с ним. Мотив – это пароль. Это как те три ноты, которые насвистывали в «Вестсайдской истории».
– Дерроу?.. Он опять здесь? Я думал, обратный прыжок сработал.
– Это тот, в котором ты участвовал? Конечно, сработал. Все, кроме тебя, превосходно вернулись назад. Нет, мне никогда не понять, почему ты захотел остаться здесь, Брендан.
– Я и не хотел. Меня похитил чокнутый цыган. Но погоди, что это ты говоришь? Если обратный прыжок сработал, то как Дерроу мог оказаться здесь? Еще один прыжок? Нет, невозможно… Разве он нашел новые дыры?
– Нет. Зачем они ему нужны? Все очень просто. Вся эта затея с речью Кольриджа… не более чем счастливая возможность финансировать тот проект Дерроу, ради которого все и делалось. А Дерроу намеревался переместиться сюда – в этот тысяча восемьсот (черт бы его побрал!) десятый год – навсегда. Он нанял телохранителей, сообразительных парней без комплексов, – как раз на эту-то работу меня и взяли, и как раз об этом я тебе тогда не сказал, вспоминаешь? А затем он заметил, что старина Кольридж толкает речь в Лондоне как раз тогда, когда действует дыра. У него как раз возникли некоторые затруднения с финансированием своего любимого проекта. И вот он нашел решение – получить миллион с головы от десяти чудаков, помешанных на искусстве, и отправить их послушать Кольриджа. А еще он решил, что ему нужен специалист по Кольриджу для этой затеи, и именно поэтому он тебя и нанял. Но все это время главная э-э… цель была вернуться назад – только он и его обслуживающий персонал – и поселиться здесь. Поэтому, когда группа Кольриджа вернулась в 1983-й, он быстренько затолкал их всех в машины и затем установил параметры для еще одного прыжка обратно в тот же самый сентябрь, в первую дыру, и мы прыгнули опять. Но на этот раз мы прибыли в середине дыры – примерно через час после того, как вы… мы поехали посмотреть на Кольриджа. Потом мы убрали все следы нашего прибытия и ждали, пока два экипажа приедут обратно – минус эксперт по Кольриджу. Потом подождали, пока дыра захлопнется. – Беннер ухмыльнулся. – А занятно бы было заявиться в «Корону и якорь» и посмотреть на самих себя. Два Беннера и два Дерроу! Дерроу даже подумывал так и сделать, а заодно посмотреть, как тебе удалось удрать в самоволку, но он решил, что изменить даже самую маленькую частицу истории слишком рискованно.
– Итак, почему же все-таки Дерроу хотел, чтобы меня убили? – нетерпеливо потребовал Дойль. – И если Дерроу настолько уж беспокоится о неприкосновенности истории, то почему он похитил Вильяма Эшблеса?
– Эшблеса? Это тот ничтожный поэт, о котором ты писал? Мы не имеем с ним ничего общего. А почему ты спрашиваешь, разве он не где-то поблизости?
Похоже, что Беннер говорит искренне.
– Нет, – сказал Дойль. – Теперь совсем простой вопрос. Почему Дерроу хочет видеть меня мертвым?
– Я думаю, в конечном счете он хочет, чтобы мы все были мертвы, – пробормотал Беннер, уткнувшись в пиво. – Он обещал, что персоналу будет позволено вернуться в 1983-й через дыру в 1814-м, но я почти уверен – он намерен убить всех нас, одного за другим, когда он перестанет в нас нуждаться. Он держит у себя все наши мобильные крючки, и он уже убил Бейна и Кегса – тех двоих, которые, как предполагалось, должны были убить тебя, – неделю назад. А сегодня утром я подслушал, что он приказал им застрелить меня, как только увидят. Мне удалось схватить немного наличности и скрыться, но теперь я опасаюсь столкнуться с кем-нибудь из его людей. – Беннер горестно вздохнул. – Видишь ли, Брендан, он не хочет, чтобы здесь находился кто-либо еще, кто знает все эти штуки из двадцатого века – радио, пенициллин, фотографию и все такое. Он беспокоится, что ты запатентуешь принцип действия самолета, или опубликуешь «Пляжи Дувра» под своим именем, или что-нибудь в этом роде. Он испытал огромное облегчение, когда я…
Возникла неловкая пауза. Дойль напряженно улыбнулся и сказал:
– Когда ты сообщил, что застрелил меня прямо в сердце.
– О Боже, – прошептал Беннер, закрывая глаза, – не стреляй в меня, Брендан. Я не мог иначе, это была самозащита: он бы убил меня, если бы я отказался. Во всяком случае, это тебя не убило. – Он открыл глаза. – Куда я попал? Я ведь не промахнулся.
– Нет. Это был хороший выстрел, ты целился прямо в сердце. Но я нес кое-что под курткой, и это остановило твою пулю.