Врата рая
Шрифт:
Фарти — это не рай, не волшебный замок, каким мы его представляли себе. Это страшная тюрьма, мрачная, опасная, полная жуткого отчаяния. Мне надо было слушать свою мать… она знала… она знала.
Вначале я подумала, что все еще продолжаю витать в своих мечтах, потому что, когда я открыла глаза, мне показалось, что слышу шум и голоса. Я взглянула на часы: было почти семь часов вечера. Я проспала весь день. Голоса стали громче. Они приближались по коридору к моим комнатам.
Через несколько секунд дверь в мою спальню резко распахнулась, и я увидела стоявших передо мной мою тетю Фанни и… благодарение Богу… Люка.
— Посмотрите, она как младенец в детской кроватке, — заявила Фанни своим протяжным крикливым голосом. — А ее волосы, только посмотрите на них… у нее волосы другого цвета! Совсем такие, какие были когда-то у Хевен.
— Энни!
Я подняла руку, и Люк бросился к кровати и нагнулся над ограждением. Как только наши пальцы сомкнулись, я разревелась.
— Не плачь, Энни. Мы здесь.
Они были здесь, на самом деле здесь? Я наслаждалась, видя их перед собой, как, наверное, наслаждался бы очутившийся на необитаемом острове человек, глядя на своих спасителей: все еще не веря своим глазам и в то же время испытывая неописуемую радость. Как будто удивительный свет проник в эту мрачную комнату и снял все решетки и замки. Мир моего Уиннерроу ворвался через дверь, обрушил на меня поток воспоминаний и светлых эмоций. Кошмары отступили. Я могла освободиться от всего этого безумия. Мое сердце переполнила радость. Люк не забыл меня, не покинул меня. Он услышал мой зов. Наша любовь была настолько сильной, что она преодолела все на своем пути. Я почувствовала, что силы возвращаются ко мне. Я была подобна цветку, который поставили в темный угол и никогда не поливали. И только когда он готов был совсем засохнуть, его темницу разрушили, свет приласкал его, а благотворный дождь оживил. Он будет снова распускаться и цвести. Он снова зацветет. Мы с Люком будем опять вместе.
— О Люк! Пожалуйста… забери меня домой.
— Обязательно, Энни.
Тони появился вслед за тетей Фанни.
— Ну, удостоверились вы теперь? Разве вы не видите, как она больна? — кричал он.
— Нет, Люк! Нет! Я не больна… он делает меня больной. Он подсыпает в мою пищу какие-то лекарства, от которых я слабею. Не верьте ему.
— Так я и думала… именно так, как сказал тот человек. — Тетя Фанни подошла ближе к моей кровати. Ее лицо выражало сильное беспокойство.
— Какой человек, Люк?
— Какой-то человек позвонил моей матери и сказал ей, чтобы мы прибыли сюда как можно скорее и забрали тебя домой.
— Трой! — вскрикнула я. Кто же еще это мог быть?!
— Что ты сказала? — спросил Люк.
— Ничего… слава Богу, ты вернулся.
— Мы заберем тебя отсюда тотчас, Энни, мое золотко.
— Вы не можете забрать ее отсюда, не поговорив с доктором. Она инвалид, за ней нужен специальный уход, специальные лекарства.
Тони был возбужден, его лицо покраснело, как свекла. Он глубоко дышал, чтобы успокоиться. Глаза были выпучены, волосы стояли дыбом. Он походил на человека, который только что испытал сильный удар током.
— Не слушайте его, тетя Фанни, — умоляла я.
— Вы можете вызвать в ее болезни ужасный рецидив… а может, довести дело и до смерти.
Тетя Фанни медленно повернулась и уперлась руками в бока. Ее плечи поднялись, и она стала похожей на ястреба, готового напасть на мышь.
— Мне кажется, вы — единственный человек, который может вызвать рецидив у этого ребенка. Посмотрите на нее. Она бледная и изможденная, запертая в этой, — она презрительно втянула в себя воздух, — болезненно-тлетворно пахнущей могиле. Это место как раз такое, каким я и представляла себе.
— Я собираюсь… позвонить доктору.
— Позвоните ему. Какой он доктор после этого? Посмотрите, на что похоже это место! Что он, слепой или глупый, а может, просто не такой уж хороший, какими любят представляться все это модные доктора? Как мог он оставить мою племянницу в этом месте? Это большая куча хлама. Пахнет старьем и гнилью.
— Я не буду спокойно выслушивать оскорбления подобного сорта, — заявил Тони. Его лицо излучало гордость и высокомерие Таттертонов. Он покинул комнату, но я не верила, чтобы он ушел слишком далеко.
Тетя Фанни вновь обратила свое внимание на меня.
— Не беспокойся ни о чем теперь, Энни. Ты едешь домой с нами. Люк, сними с кровати эти решетки, чтобы она могла выбраться. Я найду сейчас какой-нибудь чемодан и соберу ее вещи.
— Мои — те, что находятся в правой стороне этого шкафа, тетя Фанни. Совсем немного. Чемодан тоже там, на полу.
Люк сжал мою руку.
— Я так рад видеть тебя!
— Но ты не представляешь, как рада я тебя видеть, Люк! Почему ты до сих пор не приходил?
— Я пытался. Я звонил Тони Таттертону, но он не позволял навестить тебя, ссылаясь на то, что доктора не хотят, чтобы к тебе приходили посетители.
— А Дрейк?
— Дрейк говорил то же самое. Они хотели, чтобы я подождал еще немного.
— Даже после того, как ты получил мое письмо?
— Письмо? Я не получал никаких писем, Энни.
— Значит, он не послал его! Мне следовало этого ожидать. Все эти россказни о твоих экзаменах, встречах новых студентов и новых друзьях… подружках. — Я чувствовала себя виноватой, что заподозрила Люка в том, что он мог превратиться в эгоистичного и самовлюбленного человека. Как я могла сомневаться в нем? Надо было быть умнее. С самого начала я была здесь заключенной, и с самого начала Тони обманывал меня. Мне делалось нехорошо от самой мысли о том, как грубо и нагло он лгал мне.