Врата рая
Шрифт:
— Какие подружки?
— Вы двое так и собираетесь без конца болтать здесь или мы едем домой в Уиннерроу?
— Мы едем домой, ма.
— Тогда делай то, что я говорю, и опусти с кровати эти палки.
Люк опустил боковые ограждения, пока тетя Фанни собирала мои вещи и выкладывала то, что мне надо было надеть на дорогу.
— Спускайся с этим чемоданом вниз, Люк, а я тем временем одену Энни.
— Принеси обратно мою коляску, пожалуйста, Люк. Одна должна быть здесь, а другая внизу.
— И не останавливайся, несмотря ни на что, — продолжала командовать Фанни.
— Слушаюсь, начальник, — ответил Люк, шутливо салютуя ей рукой.
Так было приятно снова улыбаться и смеяться!
— О, перестань, Люк. Видели вы когда-нибудь такого мальчика… извините меня, такого молодого человека?
— Он замечательный молодой человек. О тетя Фанни… я так рада, что вы приехали. Я никогда не была так счастлива раньше, когда видела вас.
— Спорю, что была. Но не будем говорить обо всем этом сейчас. Давай выбираться отсюда. Что мне надо сделать, чтобы помочь тебе?
— Вчера я бы сделала все сама, тетя Фанни, но сегодня я чувствую себя усталой и слабой. Так что помогите мне надеть на себя белье. Обещаю не быть обузой для вас, когда мы вернемся обратно в Уиннерроу.
— О бедное дитя, — промолвила она. Ее взгляд смягчился, а в глазах даже заблестели слезы. Я никогда не представляла себе, насколько нежной и любящей может быть тетя Фанни. — Ты думаешь, я боюсь этого? Будь любой обузой, какой ты должна быть, и не беспокойся об этом. Мы одна семья, что бы ни говорили.
— Что вы имеете в виду, тетя Фанни?
— Я ничего не имею в виду. Давай я тебя одену.
Она помогла мне одеться, а Люк вернулся с коляской. Он бережно поднял меня с кровати, словно я была дорогим ему младенцем, и осторожно опустил в коляску. В его руках я чувствовала себя удобно и в безопасности. Он взялся за ручки и стал вывозить меня из комнаты.
Я оглянулась на кровать с балдахином, туалетный столик, комод, на всю эту спальню, которая могла бы быть уютным и удивительным местом для меня, поскольку раньше это была комната моей матери.
Как жаль, что эта комната была превращена в пристанище кошмаров. Кровать стала моей клеткой, а ванна с горячей водой — местом пыток. Я действительно чувствовала себя как человек, покидающий тюрьму. Все волшебство и все чудеса Фарти оказались лишь нашей с Люком выдумкой, просто детской мечтой. Реальность выглядела гораздо более тяжелой и жестокой.
Когда мы ехали по коридору, я оглянулась на Люка и заметила на его лице такое же разочарование. Он смотрел на паутину, перегоревшие лампочки в канделябрах, потертый ковер, обшарпанные стены, старые выцветшие занавеси на больших окнах — все это делало коридоры мрачными и сырыми.
Я показала Люку, как отвезти меня к механическому креслу.
— Так будет гораздо легче.
— Послушай, Энни, ты действительно знаешь, как работает эта чертовщина? Я совсем не хочу, чтобы случилось какое-либо несчастье и мы дали бы шанс Тони Таттертону прийти к нам и заявить: «Я же говорил вам».
Я съехала в кресло и крепко привязалась. Затем нажала на кнопку спуска, и кресло стало опускаться вниз.
— Здорово, черт побери. Посмотри на него, Люк. Мы должны будем быстро приобрести такое же для Хасбрук-хауса.
— Название компании есть на самом кресле, — ответил Люк. Он достал из верхнего кармана пиджака ручку и записал его. У Люка всегда все было в порядке, в любой обстановке он оставался теперь студентом.
— Как дела в колледже, Люк?
— Все нормально, Энни, — ответил он, шагая рядом с моим креслом, которое медленно опускалось вдоль лестницы. — Но я принял новое решение.
— Да?
— Я ухожу с летнего семестра. Во всяком случае, нет необходимости начинать его.
— Уходишь? Почему?
— Для того, чтобы провести остающееся летнее время дома с тобой, помочь тебе поправиться. — Он улыбнулся.
— О Люк, ты не должен этого делать.
Кресло остановилось в конце лестницы, и я передвинулась в дожидавшуюся там коляску.
— Нет смысла спорить об этом, Энни. Решение уже принято, — сказал он серьезным, уверенным тоном.
Я знала, что это было эгоистично с моей стороны, но, честно говоря, меня это решение обрадовало и взволновало.
— А что говорит по этому поводу тетя Фанни?
— Она счастлива, что я буду поблизости еще какое-то время. Моя мать стала другой, Энни. Ты сама это увидишь. Трагедия превратила ее в человека, который почувствовал свою ответственность. Я действительно горжусь ею.
— Я рада, Люк.
— Мисс Энни, — позвал кто-то.
Мы остановились у входной двери. Это был Рай Виски, вышедший из кухни.
— Рай. Это Рай Виски, Люк. Повар.
— Вы уезжаете домой, мисс Энни?
— Да, Рай. Это моя тетя Фанни и мой двоюродный брат Люк. Они приехали, чтобы забрать меня.
— Это хорошо, мисс Энни, — сказал он без колебаний. Тетя Фанни кивнула, довольная тем, что кто-то еще подтвердил ее подозрения и решения. — У меня не было возможности приготовить для вас что-нибудь особенное из-за этой сестры, все время подглядывавшей через мое плечо, когда она была здесь, а теперь…
— Я знаю, Рай. Извините меня…
— Все в порядке. Вы все приезжайте сюда снова, когда вы, мисс Энни, поправитесь, и я приготовлю для вас самое вкусное блюдо по эту сторону от рая.