Врата в преисподнюю
Шрифт:
— О чем это вы? — не выдержала Рыжая.
— Да так, ни о чем… Илья, — голос Татьяны снова стал серьезным и деловитым. — Надеюсь, ты не забыл, что обещал рассказать легенды о Монастырище?
— Когда угодно и сколько угодно! — бодро отозвался Илья, и я понял, что мой друг вновь достиг кондиции, необходимой для нормального общения.
Глава третья
Солнце спряталось за высокой каменной грядой противоположного берега, и хотя небо еще не утратило свежей голубизны, а на верхушках деревьев листья еще переливались в золотистых
Вместе с уходящим днем исчезали и привычные звуки. Тише и реже становилось пение птиц, трещотка дневных насекомых сменилась иными голосами, менее радостными и более таинственными. Неясная тревога закрадывалась в души, и мы невольно прижимались ближе к костру.
Несмотря на количество выпитого, а, может, именно поэтому, чувства обострились и почти незаметные перемены воспринимались очень остро, внося в жизнерадостную беззаботность напряжение, постепенно перерастающее в мистический страх.
Конечно, каждый старался держаться естественно, не подавать виду, скрывать нахлынувшую тревогу, только от показного бахвальства она становилась еще более явной.
Самое время рассказывать жуткие истории…
Нашей компании не нужны были замысловатые выдумки. Мы приготовились слушать Илью, и сама природа, как будто догадываясь о его недюжинных ораторских способностях, поспешила создать соответствующие декорации.
Не знаю, какой из Ильи был учитель, и как ему удавалось втирать мозги ученикам на протяжении сорока пяти минут, только, прелюдия заняла больше времени, нежели сам рассказ. Да и тот оказался сухим и неинтересным. Илья, дабы не ударить лицом в грязь перед столичной гостьей, тщательно подбирал слова, и от этого речь его выглядела корявой и неестественной.
Хотя, наверное, я слишком строг к нему. Девчонки слушали Илью затаив дыхание, а Татьяна настолько увлеклась рассказом, что совершенно не обращала внимания на мои руки, которые методично изучали анатомические особенности ее тела. Возможно, именно это, более интересное занятие, сделало меня невнимательным и невосприимчивым к словам друга…
Но, как бы там не было, мне гораздо легче передать поведанное им собственными словами.
Илья рассказал, что давно уже занимается исследовательской работой на Монастырище, записывает истории, услышанные от стариков, водит учеников на экскурсии. В школе даже сделал специальный стенд, на котором разместил все, что печаталось об урочище в газетах.
Из собранных легенд, как он считает, особого внимания заслуживают лишь несколько, ибо остальные дублируют их в разных интерпретациях.
По одной из таких легенд Монастырище является местом, где запорожские казаки после разгрома Екатериной Второй Запорожской Сечи спрятали свои сокровища. Они, якобы, находятся в пещере под скалой, которая имеет два выхода. Один — на вершине пирамиды под овальным камнем, а второй — где-то под рекой.
Иная легенда гласит, что у местного пана Требинова забеременела дочь и, дабы никто из местных жителей не узнал о позоре, он держал ее здесь в затворничестве, пока она вынашивала ребенка.
Вариант предыдущей легенды ведает
Еще одна версия предполагает совершенно противоположное: здесь селились бесплодные девицы и целебный воздух, настои из редких трав, растущих только здесь, помогали им исцелиться от недуга.
Что же касается названия урочища, по преданию, все тот же пан Требинов, якобы, собирался строить здесь монастырь. Построить не построил, а название Монастырище осталось…
— Здесь может быть клад? — лишь только Илья закончил, оживилась невеста фермера. — Вот здорово! Мы его найдем?
— Успокойся, Катюша, — остудил ее пыл. — Если бы здесь было что-то ценное, его давно бы уже отыскали…
— А кто-то спускался в пещеру? — поинтересовалась Рыжая.
— Говорят, пацаны лазили под камень. Там действительно есть дыра, а под ней что-то вроде пещеры. Однако, в пещеру никто спуститься не решился. Здесь в округе много змей, а там их, вроде бы, целое кубло…
— Фу, какая мерзость! — фыркнула Катя и придвинулась еще ближе к костру.
— А ты, Танюша, что думаешь по этому поводу? — спросил у столичной гостьи.
— Вообще-то, я и предполагала услышать нечто подобное….
– она высвободилась из моих рук, потянулась, у нее это получилось очень грациозно, достала сигарету и подкурила от горящей ветки. — Легенды интересны, как этнографический материал и, хотя им, вряд ли, больше двух-трех столетий, кое-что все же проливает свет и на более древние времена…
— Что именно? — заинтересовался я.
— Ну, хотя бы то, что почти во всех легендах присутствует женщина. Также затронут вопрос плодородия. Бесплодные женщины ищут исцеления от недуга. По-моему, это все равно, что молиться прародительнице, богине плодородия. Такие обряды были распространены у древних славян и, вероятно, в более ранние времена. Образ распростертой женщины на вершине скалы также говорит о том, что люди, создавшие его, поклонялись женщине. Ведь именно женщина олицетворяла как начало жизни, так и ее продолжение в будущих поколениях…
— Ты имеешь в виду матриархат? — блеснул собственными познаниями в истории.
— Именно. Такая форма социальных отношений была широко распространена в наших краях, о чем красноречиво свидетельствуют народные предания. Во многих местах Украины до сих пор рассказывают легенды о так званых Девичь-горах. По сути, они похожи на рассказанные Ильей. Не исключено, что Монастырище в свое время также называлось Девичь-горой. Если придерживаться мнения академика Бориса Рыбакова, такие горы служили культовым местом, в котором поклонялись богам плодородия. А если ты, Андрюша, вспомнишь слова председателя сельсовета, о том, что еще его бабушка рассказывала, как здесь устраивали гульбища на праздник Ивана Купалы, то, несомненно, придешь к выводу, что гипотеза о Девичь-горе имеет под собой основание. В народе традиции и обычаи живут долго, передаются из поколения в поколение в почти первозданном виде, претерпевая лишь незначительные изменения… Конечно, я не имею в виду наше время. Раньше, до революции, деревня жила замкнутой общиной, и влияние извне было очень слабым…