Вратари — не такие как все
Шрифт:
— Ну, каково быть игроком первой команды?
— Здорово, босс, — ответил я, — здорово. А один из ребят выкрикнул:
— Спросите его завтра, босс, когда мы будем уезжать с «Анфилда».
— Тогда он будет чувствовать себя еще лучше, — ответил босс, и кто-то запел «Верую!».
Некоторые ребята затеяли игру в карты — в покер, который тогда был самой популярной игрой в клубе. До этого я в карты редко играл, да и вообще я не любитель азартных игр. Но в дороге ведь надо чем-то заниматься, иначе свихнешься во время всех этих поездок в автобусе, поезде, самолете, во время сидения в гостиницах, когда делать нечего, а в город идти не разрешается. Рядом
Когда мы приехали на вокзал, там собралась толпа мальчишек в шарфах цветов «Боро», с книжками для автографов, альбомами и прочими штуками. Трое или четверо подошли ко мне со словами: «Подпиши, Ронни! Удачи, Ронни! Увидим, как ты им покажешь, Рон!» — и меня охватило странное чувство при мысли о том, что совсем недавно я был на их месте.
Что меня удивило, так это мои фотографии, которые они протягивали мне для автографа. Я их никогда раньше не видел: как я бросаюсь за мячом, прыгаю. Понятия не имею, откуда они взялись... В общем, я всем подписал, а потом мы сели в поезд.
Вагон первого класса — это было что-то новое. Я ездил несколько раз на север с юношеской командой, но мы всегда садились во второй класс. Все здесь было по-другому: купе, отведенные специально для нас, с надписью «ФК Боро Юнайтед» на окнах, мягкие плюшевые сиденья со спинками, на которые можно откинуться. Наверное, босс догадался, о чем я думаю, потому что он улыбнулся и сказал: «Лучше, чем на мотоцикле, правда?»
Игра в карты в нашем купе началась еще до того, как поезд тронулся. Я всю дорогу завидовал ребятам, которые могли так спокойно ехать на важный матч и повсюду играть в карты, прерываясь только для того, чтобы перейти из автобуса в поезд и вновь достать их, не успев толком усесться. Меня пригласили присоединиться, и я подсел к ним, но играл очень рассеянно и после того, как продул пару монет, бросил и стал читать газету. Вернее, пытался. Вообще-то я бы с удовольствием поспал, как это делал запасной игрок Уолли Эванс, прикорнувший в углу. По правде говоря, ему я завидовал еще больше, чем тем, кто играл в карты.
Один из ребят глянул на него и сказал: «Смотри-ка, Соня (это его прозвище) уже дрыхнет. Он, наверное, сможет уснуть, даже если его подвесить вниз головой».
В Ливерпуле нас встретила еще большая толпа мальчишек, просивших автографы. Некоторые из них носили красно-белые шарфы своего клуба. Один из них сказал мне с этим их акцентом: «Пропусти гол, а, Ронни?», но босс, шедший сзади, ответил: «Ничего не выйдет, сынок».
Наш отель был в центре Ливерпуля — самый большой из тех, в которых мне довелось жить в Англии: огромный холл, мягкие ковры, кругом мрамор. Я, наверное, начал глазеть по сторонам, потому что кто-то из наших сказал мне: «Пошли, Рон, это же не дворец!» Остальные все вели себя спокойно, словно видели подобное каждую неделю. Впрочем, в какой-то мере это так и было.
Меня поселили в номере вместе с Грэмом Гиббсом, правым хавом из Портсмута, всегда веселым и жизнерадостным. Он только что попал в молодежную сборную Англии и поэтому парил в облаках. Он был хорошим игроком — надежным, работящим в середине поля, мог сам пройти и ударить неплохо, особенно правой ногой. Ко мне он относился очень хорошо, старался отвлечь, помочь расслабиться, рассказывал про игроков «Ливерпуля»: что любил делать тот, а что этот, за кем и за чем мне нужно было следить.
«Следи за Питером Томпсоном, — говорил он, — у него есть привычка забегать слева, а потом разворачиваться и бить правой. Помни, что он бьет с обеих ног — с двух очень, очень мощных ног. Еще смотри за Стивом Хейуэем, за его рывками с центра. Он очень быстр, пробрасывает мяч далеко вперед и бежит. Но если ты вовремя среагируешь, то можешь выйти из штрафной и отбить ногой». За такие вещи я был ему очень благодарен.
Когда я сидел в номере, раздался звонок из Лондона: какой-то репортер из «Дейли Мейл». Я сперва не очень-то хотел разговаривать, помня, как разыграли Дэнни. «Меня им не провести, — сказал я Грэму и спросил в трубку: — А откуда я знаю, что вы из «Дейли Мейл», что вы меня не разыгрываете?» Он был немного озадачен и сказал: «Ну, я же не могу показать вам свое удостоверение по телефону». Грэм спросил меня, что это за парень. Я назвал ему имя, он взял трубку, поговорил с ним и протянул назад со словами: «Все в порядке, Рон, он настоящий».
Ну, и начались все эти вопросы: нервничаю ли я? как чувствую себя, зная, что буду играть перед «Копом»? будет ли у меня какой-нибудь талисман или что-то в этом роде? Я сказал, что не нервничаю, потому что, не правда ли, не очень хороший был бы заголовок: «РОННИ БЛЕЙК: Я ТРЯСУСЬ ОТ СТРАХА»? Что же до вещей, которые приносят мне удачу, — про них я вообще никому никогда не расскажу, потому что, хоть это и глупо звучит, но если кому-то рассказал, то потом перестает помогать, если вообще когда-нибудь помогало.
Потом была еще пара звонков, и я опять отвечал на похожие вопросы. Когда я вернулся а Лондон, родители показали мне все, что написали в газетах, — полная чушь: про то, как я горел желанием встретиться с «Копом», как я мечтал об этом всю жизнь и асе такое. Не могу понять, зачем им вообще понадобилось со мной разговаривать. В общем-то все было в порядке, это не имело никакого значения и не причинило вреда, но для меня это был первый опыт общения с газетчиками, и могу смело сказать, что то были еще цветочки.
Мы поели довольно рано в тот вечер, а потом отправились в кино, на какой-то ковбойский фильм. Вообще-то я люблю такие фильмы, но про тот вряд ли мог бы что-нибудь рассказать. На экране я видел не ковбоев, а центрфорвардов, из чьих пистолетов вылетали не пули, а футбольные мячи.
Когда мы вернулись, тренер, Дон Коллинз спросил меня, не хочу ли я успокаивающего. Он сказал: «Мы не поощряем это дело, но я поговорил с доктором, и он сказал, что тебе не повредит перед такой игрой». Я подумал немного и отказался; никогда в жизни не пил подобных таблеток и боялся начинать в такой момент — а вдруг случится что-нибудь не то? Вот будет номер, если я не смогу уснуть ночью, а потом захраплю в воротах! Поэтому я сказал нет, попробую обойтись.
И я не спал, почти не спал. Очередная бессонная ночь, только на этот раз я был просто в отчаянии. Ведь мне во что бы то ни стало нужно было заснуть, и я это знал. Как бы я смог сыграть с такой смертельной усталостью?
К счастью, накануне игры на выезде дают поспать. Я то засыпал, то просыпался, а когда вскочил, то никак не мог сообразить, что происходит, и испугался. Потом, конечно, до меня дошло, где я: Ливерпуль, гостиничный номер. Игра. Тут меня вновь охватила паника: который час, где Грэм? Они уехали без меня, им пришлось играть без вратаря. Не могу передать, что творилось у меня в голове в эти несколько секунд. Я даже представил себе, как появляюсь на поле в середине игры в своем зеленом свитере, и весь стадион покатывается со смеху.