Вредина для Майора
Шрифт:
– Я сейчас, – предупреждаю их и возвращаюсь к зеркалу.
В попытке по-быстрому довести до логического завершения свой макияж, теряю контактную линзу, а с губ вновь срывается раздраженный вздох. Приходится отказаться от кошачьих стрелочек и лишь коснуться ресниц щеточкой для туши.
Я не критическая близоручка, но без оптики чувствую себя некомфортно, так что цепляю на нос очки и топаю в комнату. Облачаюсь в узкие брючки графитно-черного цвета, в тон им – пиджак поверх белоснежной блузы, и завершают образ
– Меня Гарик подбросит до управления! – уже дожевывая бутерброд, кричу я, чтобы папа из прихожей услышал.
– Какой Гарик? – басит он и моментально появляется на пороге столовой в наспех накинутом пальто.
Удивленно смотрю на него, отпивая кофе из чашки.
– Егор Кравчук – наш сосед, – поясняю ему в недоумении: уж сына соседа надо знать, тем более что этот сосед – какая-то там шишка в министерстве.
– Так он же актер! – Из его уст это звучит, как нечто похабное и недостойное внимания.
– Папа, – назидательно так поправляю родственника в его неосведомленности, – он учится в театральном, но не на актерском.
– Да какая разница? – продолжает тот стоять на своем.
– Такая же, как учиться в летном на факультете менеджмента, – пожимаю плечами и возвращаюсь к завтраку.
– Ладно, – сдается отец, – я с утра в министерстве. Приедешь в управление – сразу зайди в кадры. Вера Павловна тебя ждет.
Киваю, почти беру под козырек, но вовремя спохватываюсь и просто шлю удаляющемуся родителю воздушный поцелуй.
Гарик, он же Егор Батькович, он же друг детства, сосед, будущий режиссёр, да и просто хороший парень, ждет меня у ворот, нервно давя на клаксон.
– Ну и чего ты расшумелся? – спрашиваю, плюхаясь на переднее пассажирское сиденье, и подставляю щеку для дружеского поцелуя. – Я же сбросила сообщение, что буду через пять минут.
– Ага, – кивает он, мазнув губами по моей припудренной коже и щелкнув пальцем по носу, – десять минут назад.
– Ну, прости, – тут же меняю тон, наигранно хлопая глазками. – И вообще мне простительно: у меня стресс.
Друг вдавливает педаль газа до предела, бросая на меня вопросительный взгляд, и пока мы, то минуя пробки по объездным проселочным дорогам, то застревая в них на пять-десять минут, добираемся до места моей практики, я рассказываю ему о том, чем планирую заниматься в ближайшие месяцы, будучи практикантом.
– А он красавчик?
Вопрос вгоняет меня в ступор. Не замечала за Гариком ничего необычного, но…
– Ты бы видела сейчас свое лицо! – ржет этот гад, останавливая автомобиль прямо у крыльца.
– Ой, ну тебя! – Толкаю его в плечо. – Спасибо, что подвез! – выбираюсь из салона и, прежде чем закрыть дверцу, шлю Гарику игривый воздушный поцелуй. – Пока!
– Вечером забрать?
Отрицательно качаю головой и, развернувшись, взлетаю по ступеням. На проходной – суровые взгляды с допросом: кто такая, к кому и для чего? Успеваю произнести лишь фамилию, как суровость со старшего из двоих слетает и меня почти провожают до кабинета кадровика.
– Спасибо, вы так любезны! – благодарно раскланиваюсь, переступая порог, и тут же оказываюсь лицом к лицу с дамой неопределенного возраста.
Атмосфера вокруг разом меняет оттенок на серебро дождевых облаков, и как будто даже веет сырым холодом. Вера Павловна смотрит на меня оценивающе-пренебрежительно: вот ей как раз фиолетово, чья я дочь. В ее глазах я – малолетняя выскочка, решившая от безделья податься в серьезную профессию, где таким, как я, естественно, не место.
– Доброе утро! – растягиваю губы в искусственной улыбке и чуть вздрагиваю, когда за спиной с громким хлопком закрывается дверь, – Игорь Сергеевич сказал, что вы все знаете и без труда оформите все нужные документы.
– Садись.
Цербер! Хранительница артефактов в гробнице фараона!
От ее взгляда, голоса, манеры общения внутренности прошибает ледяной озноб. Сглатываю дискомфорт, аккуратно садясь на краешек указанного стула, складываю руки на коленках, словно прилежная воспитанница пансиона благородных девиц, и почти не дышу. В кабинете повисает прямо-таки звенящая тишина, и лишь скрип перьевой ручки нарушает его противным звучанием какой—то безысходности. Чувство, что здесь не папа генерал правит бал, а она.
Время словно замирает, и пять минут растягиваются в час, день, сутки…
– На! – Она небрежно подает мне документы. Я поднимаюсь и подхожу к ее столу. – Здесь, – тычет указкой в строку, – подпись и дата.
Растерянно ищу глазами ручку, и после недовольного вздоха Цербер сама подает мне пишущий предмет. Быстро ставлю закорючку, даже не читая; моя оплошность, и очень серьезная, но задерживаться в этом склепе более пары секунд я не желаю. Получаю какую-то корочку и, словно пробка из встряхнутой бутылки шипучки, вылетаю за дверь, по пути прощаясь и мысленно надеясь как можно реже с ней сталкиваться.
– Эй, ты куда? – ловит меня за руку тот же парень, который привел к этой мегере. – Тебе же в отдел к Майорову, а это в другом направлении.
– Да? Спасибо! – тараторю и разворачиваюсь к нему спиной. – А куда? —Беспомощно оглядываю длинный коридор с кучей дверей и, как назло, пустой, будто и не будний день вовсе.
– Пойдем. – Мой провожатый выходит вперед и уверенно направляется к лестнице.
– Все управление в курсе, да?
– Конечно. – Он с трудом скрывает усмешку. – Парни еще и ставки ставили, кому в отдел привалит такое счастье.