Вредная Валерия
Шрифт:
Бесит Иванова, как же бесит. Только что меня обвиняла, а теперь сама с этим перцем татарским сидит, глазки ему строит. Думает, я не помню, как он клеился в прошлом году, когда она была моей девушкой? Хлыщ ещё. Но если ей нравится… Пожалуйста! Какие проблемы. Задолбала! Пусть к кому хочет идёт.
После обеда поднимаюсь в номер за формой, а нахожу Крайнова, усилено отжимающегося на полу. Дела плохи – он так обычно стресс снимает. Хреново, что в первый день в лагере он уже умудрился с Леркой поругаться. Хотя что значит «он умудрился»? Это она. От Насти нахваталась
– Что, Край, вместо секса только спорт?
– Иди нафиг.
– Я пойду не нафиг, а на свидание с этой Евой. А вот ты…
– Рус, лучше молчи, – становится в планку мой обиженный товарищ.
– Ты не можешь Лерку приструнить разок? Скажешь, что если такие скандалы будут, ты просто ручкой помашешь.
– Да у неё уже не в первый раз истерики на пустом месте, – вздыхает Владик. О Боже, как знакомо! – Я иногда удивляюсь ее поведению. Рус, а вдруг я ошибся? А вдруг она не та?
– Сомневаешься?
– После таких скандалов серьезно сомневаюсь.
– Поднимайся, нам на жеребьёвку пора. Подумай о Москве, серьезно. Я бы на твоём месте подумал.
– А Леру бросить?
– Почему сразу бросить? Пусть учится спокойно, ждёт тебя. Если она «не та», как ты выразился, время это покажет.
– Ты дюже умничаешь, Рус, – возмущается Влад. Справедливо возмущается, надо заметить. У меня личная жизнь не пойми какая, а я другим советы даю. Но ведь иногда со стороны бывает виднее?
– А что я? Я вечером иду гулять с Евой. Налаживаю мосты, так сказать.
– Ну-ну. А у меня с белкой…
– С кем?
– С Лерой. Короче, будет серьезный разговор.
– Мне в номер подольше не приходить?
– Эмм… Да тут ещё вопрос, кому нужнее, – ехидно улыбается Крайнов.
– Нет, я не буду с места в карьер. Ещё не хватало трахаться с другой Насте назло. Это глупо как-то. Ладно, поднимайся, а то опоздаем и люлей от Гордеева схватим.
– Согласен, погнали.
Глава 36
Настя
После жеребьевки всем командам положено немного времени, чтобы потренироваться, освоиться в зале. Мы вторые по графику. Делим мысленно зал на две части, в одной мы с девочками прогоняем программу, в другой парни под руководством тренера отрабатывают свои приемы. Это длится всего несколько минут, двадцать, не больше. Оставшуюся часть отведённого нам времени все согласны потратить на репетицию совместного номера, который нужен уже завтра к официальной церемонии открытия турнира. Я направляюсь к местному диджею с флешкой, чтобы нашу музыку поставили, параллельно наблюдаю за тем, как ребята выстраиваются по парам. А Рус присаживается на лавку, вытягивает длинные худые ноги и берет в руки телефон.
Когда разбираюсь с музыкой, леплю на лицо бессмысленную улыбку и двигаюсь в сторону Черневского.
– Чего расселся? Поднимай свою задницу.
– Ты же сказала, что не будешь со мной в паре? – отвечает, не отрывая глаз от экрана.
– Минутная слабость, – пытаюсь быть удивительно милой, чтобы не завестись и не поругаться снова. Сегодняшние слёзы на пляже – и без того срыв конкретный. Больше так нельзя. – Я не подставлю команду из-за личной неприязни.
Делаю акцент на слове «неприязнь», и Черневский, наконец, находит в себе желание голову приподнять. Смотрит на меня, словно он знал все это. Знал, что будет так. Я не смогу испортить номер из-за того, что мы поругались в очередной раз.
– Ты будешь терпеть такого отвратительного меня? – интересуется, размеренно и вальяжно поднимаясь с лавки.
– Придётся, – бросаю, медленно двигаясь к остальным, потому что длительного контакта наших глаз могу не выдержать.
Прошу всех собраться и сделать качественно, но больше всего это обращение касается меня самой.
Я за время репетиций привыкла к Русу и научилась воспринимать его как человека, который должен помогать выполнять поддержки. Так нужно, мы ведь капитан и капитанша. Но сегодня мозг не воспринимает старых сигналов. Рус нагло улыбается (у него вообще миллион улыбок в арсенале, и все разные), резко хватает меня за талию и подмигивает. Мысленно подбираю какое-нибудь достойное проклятие, но не успеваю послать – включается музыка, и тут уже не до своих переживаний: надо работать и попутно за другими парами следить.
Когда Рус поднимает меня в поддержке, я смотрю на него сверху вниз, и а он лишь губы призывно распахивает и смотрит так, как не стоило бы на его месте.
Мы ведь «никто».
Меня ведь позвали на свидание.
Он заигрывал с другой.
Мы не должны думать друг о друге, мы уже два месяца не пара.
Но моим ладоням по-прежнему нравится лежать на его плечах, а его лапы по-прежнему с большой радостью трогают меня.
Мы двинутые…
– Какое из двух? – показываю Лере и Саше два платья, выбирая, какое станет украшением сегодняшнего вечера с Ринатом.
– Я за светлое, – после недолгих размышлений говорит Саша.
– И я, – вторит ей Лерка.
Решено. Короткое летнее платье с юбкой свободного кроя, V-образным вырезом на груди и частично открытой спиной. Не вульгарно, для вечера у моря в самый раз. Делаю несколько штрихов хайлайтером, чтобы добавить блеска лицу (в глазах-то его нет, подозреваю). Натягиваю босоножки с высоким каблуком и тонкими лентами для фиксации щиколотки. Достойный образ для свидания.
– Насть, а как же Рус? – спрашивает Саша.
– У него все замечательно, – говорю своему отражению в зеркале, одновременно укладывая волосы.
Саша высушивает голову, а Лерка судорожно перебирает содержимое косметички на кровати. Я видела, что они с Крайновым во время репетиции и словом не обмолвились, няшик обиду кинул за Леркино поведение. Справедливости ради, Савенкова реально перестаралась, изображая сцену ревности.
– Я видела его на обеде с какой-то смазливой девкой, – продолжает Саша.
– Не поверишь, я тоже. Меня это больше не трогает.