Времена Амирана. Книга 3: Смерть как форма существования
Шрифт:
– Слушай, ну ты же читал отчет директора банка. Ты же не можешь не понимать, что, если бы все осталось, как было, через десять лет Амиран стал бы не просто нищей страной, но еще и в долгах, которые лягут на плечи твоего наследника! Ты оставишь Ратомиру страну, в которой не он будет управлять.
– Дело в том, Курти, – Бенедикт выпрямился, положил руки на стол и серьезно взглянул на Куртифляса, – что и сейчас Амираном управляю не я.
– А кто? Барон?..
– Барон? Барон думает, что он управляет. Скажем так, он участвует в управлении. Ты слышал про ССР?
– Какой
– Не слышал, – кивнул головой Бенедикт, – естественно. ССР – это Служба Сохранения Равновесия. Организация, возникшая, когда еще и Амирана-то нашего не было. И правит эта Служба не только Амираном, но и всеми остальными странами. И она не позволит Амирану опуститься ниже всех прочих, но и подняться над остальными тоже не даст. Равновесие, понял? То, что ты затеял, это самое равновесие резко нарушает. И я не знаю, что они сейчас предпримут, но что-то предпримут, это уж будь уверен. А барон – это их инструмент, это их кошелек. И в этот кошелек ты решил залезть.
То, что говорил Бенедикт, действительно, было новостью. Ни о чем подобном Куртифляс никогда не слышал и не догадывался. Он-то хотел сделать Бенедикта марионеткой в своих руках, а оказывается, тот давно уже и так – марионетка. Вот только ниточки тянутся куда-то в темноту.
В страшную темноту.
– Так, слушай, это что-то новенькое. Я ничего этого не знаю. – Куртифляс помотал головой и удивленно воззрился на Бенедикта. – А, кстати, почему я ничего не знаю? Почему ты мне-то об этом ничего не сказал?
– Если бы я сказал, ты бы погиб.
– Вот так даже, да?..
– Да.
– Ну, тогда – спасибо. А сам-то ты когда узнал?
– А сразу после коронации. Пришел один человек…
– Кто?!
– Ну, один, из министерства двора. Мелкий чиновник. Ты убил его.
– Ну, и?..
– Вот он мне все и поведал. При любом дворе есть такой. Связной. Он мне и рассказал про ССР. Я, конечно, не поверил. Я потребовал доказательств. И он обещал мне их представить в течение недели.
– И представил?
– А как же! Через три дня взбунтовалась бригада пограничной стражи на границе с Бранницким королевством. И Бранницы сразу зашевелились, стали войска к границе стягивать. И, того гляди, началось бы вторжение. И вот он приходит ко мне и говорит: «У нас, говорит, проблемы. Но ССР может эти проблемы ликвидировать. Все зависит от вас, Ваше Величество. Согласны вы принять помощь Службы?». А что мне оставалось? Я говорю: «Давай», а он – «Со всеми вытекающими обязательствами…». Ну, – говорю, – если и правда… Короче, через три дня приезжает делегация от бригады, и привозят в мешке пять голов. Казнили они главарей, снова присягнули, все успокоилось, а мне пришлось признать существование Службы.
– Да, я помню эту заваруху. Я думал, они сами опомнились, а оно вон как…
Куртифляс почесал затылок. По правде говоря, то, что рассказал Бенедикт, ничего не проясняло. Тьма оставалась все такой же густой и мрачной.
– И как же они управляли тобой?
– Да очень просто. Любой законопроект в черновике я передавал этому человеку. Через некоторое время он приносил его мне обратно, но уже с правками и резолюциями. И в этой редакции я его и обнародовал. Вот и все. И, кстати, мне рекомендовано было прислушиваться к твоим советам, и не чинить препятствий. Вот я и не чинил. – Бенедикт весело взглянул на Куртифляса, и усмехнулся. – По-моему, ты был доволен и счастлив. Ты был такой же рукой барона, как тот чиновник – рукой Службы. Просто одна рука не знала, что делает другая.
– Ладно, это все, конечно, интересно, но… ладно! Ты, лучше, скажи, что они делали после того случая, ну… с Геркуланумом? Были от них какие-нибудь распоряжения?
– Нет, ничего. Молчание. Я уж и сам начал беспокоиться.
– Ясно. – Куртифляс замолчал. Потом кивнул самому себе, своим, пришедшим в голову мыслям, и тихо проговорил:
– Они ждали. Я все, наконец, понял. Да, они заодно. Они ждали, когда мы найдем учителя, чтобы всех нас – разом.
– Что – разом? – не понял Бенедикт.
– Прихлопнуть всех, разом. И у них это почти что получилось. Но сорвалось из-за одного человека. А так бы – всех. И Принципию, и Ратомира, и всех остальных. Одним ударом.
Бенедикт пристально смотрел на шута, и улыбка медленно сползала с его лица, превращаясь в какой-то оскал. Он начал подниматься, горбясь. Он вставал, но глаза его оставались все также напротив глаз Куртифляса, и в них уже не было прежнего веселья.
– Ну-ка, ну-ка!.. Что ты там?..
– Нас должны были убить. Всех. Случайно погиб только один человек. Этот человек должен был призвать убийц, но пожертвовал собой и погиб один. А должны были – все. И они, наверняка, так до сих пор и думают, что убили всех. Но скоро они узнают, что это не так. Как только информация о «бессмертных» дойдет до них, они поймут, что промахнулись.
– Да наверняка уже знают. И что же теперь?
– Теперь? А теперь – или они нас, или мы – их! Вот так, дорогой Беня. И если ты думал, что тебе удастся отсидеться в сторонке, то ты ошибся. Они не пощадят никого. Так что мы – в одной лодке, и давай-ка думать, что делать дальше, черт побери!
***
Ну, что за гадская жизнь! Мало того, что жизни этой осталось – день, ну – два, ну три от силы, так еще и их прожить спокойно не дают. Вместо того, чтобы пожрать принести, как положено любому порядочному арестанту, так – нет! Пришли, вытащили из камеры, и вот – волокут куда-то.
Слепень шел по длинному тюремному коридору в сопровождении трех каких-то жлобов, одетых почему-то не в форму тюремных охранников, а в форму дворцовой гвардии. При чем тут дворцовая гвардия?!. Один, тот, что первым зашел к нему и велел выходить, идет впереди, типа – дорогу показывает, чтобы не заблудились, спасибо! Двое других – по бокам, крепко держат за руки. А руки-то у них какие холодные! И пахнет от них!..
– Слышь, приятель, – вежливо обратился Слепень к одному из конвоиров, тому, что слева, – ты моешься, вообще? Воняет от тебя, брат, словно ты на помойке ночевал.