Времена Амирана. Книга 5: Выстрел
Шрифт:
И корабли отплыли навстречу опускающимся сумеркам. А потом, когда они уже почти стали невидимыми в ночной тьме, там, вдали, в той стороне, где лежала цель их пути и где их ждали, вспыхнули огоньки. Яркая, праздничная гирлянда на горизонте.
Никто не вернулся. И никто больше никуда не плыл.
Вот после этого и был получен ультиматум. Смерть или отказ от родной земли. Граф не хотел ни того, ни другого. Он назначил себе преемника, передал ему дела и власть, а сам вышел на площадь, не зная, куда теперь податься.
***
Идея принадлежала Алефу Йоту. Когда он поделился ею с Бенедиктом тот долго сидел молча,
– Интересно, – произнес Бенедикт.
***
Все это время Алеф Йот мучился из-за своей ненужности. Если бы не Принципия, он вообще был бы никем. Генерал без армии. Обломок прошлого, каких много сейчас уносилось прочь течением событий последнего времени. Встроенный в систему, он был всего лишь деталью сложного механизма, работающей при наличии всех прочих узлов и деталей, и совершенно бесполезной сама по себе. Он прекрасно понимал, что восстановить службу, строившуюся веками, он не может. Можно создать какое-то жалкое подобие, но и на это уйдут годы, да и то только при наличии всемерной помощи и поддержки как Бенедикта, так и других властителей этого мира. А согласятся ли они помогать в строительстве того, что отберет у них значительную часть их власти?
Сама по себе идея не была новой. Еще Ратомир предлагал силами пленных ахинейцев выселить хамадийцев из их горных селений. Вряд ли гордые горцы безропотно примут это. Ничего, пусть дерутся, пусть убивают – хамадийцы бывших подданных султана, ахинейцы – хамадийцев. Чем меньше останется тех и других, тем лучше. Затея сама по себе была интересной. Особенно интересно было, а не превратятся ли эти самые ахинейцы, чуток обжившись и оголодав на новых местах – все же горы это не та среда обитания, где привыкли жить дети степей и пустынь, так вот, не превратятся ли ахинейцы в таких же разбойников, а то и еще хуже. В конце-концов, торговля рабами всегда была существенным элементом их экономики.
Но тут возникло предложение обменять пленных на твердую валюту, что, правда, тоже несколько напоминало пресловутую торговлю живым товаром, но все же ведь можно обставить как-то иначе, для чего же еще и нужны дипломаты, как не для того, чтобы уметь называть одни и те же вещи разными словами. Так что возвращение пленных можно назвать жестом доброй воли и проявлением гуманности. Ну, а деньги – деньги это просто возмещение убытков, понесенных Амираном вследствие незаконного и коварного вторжения. Все, в общем-то, прилично, что и подкупало. И с Ахалдакией можно расплатиться за помощь, не теряя из казны ни одного золотого. Сами отстегнут от той суммы, что согласится султан Обр-аль-Саламат заплатить за возвращение своих подданных, заранее оговоренный с Бунимадом процент.
– Интересно, – сказал Бенедикт, глядя в глаза этого загадочного человека, сейчас почти родственника, – конечно, избавиться от этих мерзких «бессмертных», это то, что сейчас нужнее всего. Они сыграли свою роль, теперь они только мешают. Во всяком случае, вокруг меня им не место. Вот только, согласятся ли они?
– Я, ваше величество, постарался поговорить с каждым из них. По отдельности, разумеется. И, кажется, я кое-что понял.
– И что же? – Не выдержал паузы Бенедикт, которому тоже пришлось немало общаться с этими людьми – командирами команд «бессмертных».
– Их можно разделить на две части. Те, кто из дворцовой гвардии – они вполне довольны своей жизнью и положением. Они всю жизнь были встроены в систему и без этого просто не могут. Ни субординация, ни дисциплина их не тяготят, для них это в порядке вещей. Другое дело те трое, что были вытащены из тюрьмы. Это природные анархисты. Любое подчинение кому-то они воспринимают болезненно, и согласны на такое только временно и то, только тогда, когда тот, кому они вынуждены подчиняться доказал, что имеет на это право. Дай он слабину, и они тут же выйдут из подчинения, а то и загрызут своего прежнего вожака. Каждый из них хочет встать на вершину, пусть невысокую, но чтобы он там был один. Чтобы никто ему ничего не мог приказать. Они индивидуалисты.
– А что же они до сих пор не разбежались?
– А они уже давно готовы к этому. Единственное, что их держит, это надежда на то, что пока все в таком вот взвешенном состоянии, пока хаос и неразбериха, у них возникнет шанс ухватить какой-нибудь кусок пожирнее. А с ним уже и уйти.
– Не понял, – удивился Бенедикт, – какой кусок? Что вы имеете в виду?
– Я не знаю. Они сами этого не знают. Надеются на удачу, на фарт, как они говорят. Главное, как они считают, это смотреть внимательнее вокруг себя и не щелкать клювом. Так что они сейчас в состоянии поиска и ожидания. И если им предложить то, о чем я вам сказал, то это будет ими воспринято как та самая удача, от которой нельзя отказываться.
– Значит, поделить Эрогению на три части, три королевства…
– Да, ваше величество, именно, три королевства. В каждом будет король – Слепень, Гога, Бирюк. У каждого из них будет личная гвардия – их отряд «бессмертных», с которыми они будут чувствовать себя уверенно, будет аристократия в лице хамадийцев, привыкших командовать рабами, и местное население в роли – ну, пусть не рабов, но смердов. А кто с таким положением вещей не согласится – а таких будет немало, все они будут жестоко умерщвлены, невзирая на чины, звания и заслуги.
– Жаль, – вздохнул Бенедикт, – я знаю многих из их аристократии. Вряд ли они сумеют выжить.
– При желании, ваше величество, вы можете кого-то из них спасти. Тех, кто особо вам дорог.
Бенедикт промолчал, но его вопросительно поднятая бровь подвигла Алефа на продолжение:
– Дайте этим трем «королям» списки тех, кого вы желали бы видеть живыми и пообещайте какую-то сумму за каждого. Скорее всего, эти лица вскоре окажутся у вас.
– Хм… – лицо монарха скривилось, – отличная идея. И что же я с ними буду делать? Нет, пожалуй. Пусть уж… как будет, так и будет. Пусть себе спасаются там, как хотят. Я попрошу нашего патриарха помолиться за них. Пусть Единый решает их дальнейшую судьбу. Кто я такой, чтобы вмешиваться в его волю?
Помолчав, Алеф продолжил:
– Разумеется, нужно будет лишить их флота. Всякого. Ну, может, оставить только рыбачьи – как они там называются? Баркасы? Шаланды?.. Но никаких судов размером больше этих шаланд.
– А как же они будут торговать?
– Пусть купцы из других стран приезжают к ним на своих судах. Я думаю, нашим «королям» будет наплевать на внешнюю торговлю. Им-то всего хватит. Много ли им надо? Прикажете своему флоту, чтобы присматривал за берегами, и если вдруг покажется какой-то корабль оттуда – захватывать его. Или топить.