Времена Амирана. Книга 5: Выстрел

Сергей Голубев

Не спал и сын царя Бенедикта Ратомир, как не спала рядом с ним лесная его любовь – Лика.

Лика-Ликантропия, та, благодаря чьей любви он и стал тем, кем стал. Его тайна. Мать его дочери, пока еще пребывающей в совершенно незаметном состоянии, но уже существующей. Дочери, чье скрытое пока в глубине Лики тело в недалеком будущем должно стать носителем духа и сознания древней богини Йамаги, где-то на своем тернистом жизненном пути прицепившей еще и чью-то фамилию Дауншифтелинг, а в просторечии – бабы Йаги.

Мысль об этом, как

и о том, что первые несколько лет жизни дочери будут скрыты от него, уже прижилась, притерпелась, и Ратомир начал находить в этом свои достоинства. Что ж плохого, если столь могущественное существо будет связано с ним кровным родством? Надо только суметь правильно распорядиться этим обстоятельством. И уж совсем было бы глупо ссориться с тем, кто может при случае оказать неоценимую помощь. А как уж они будут сосуществовать – это дело десятое. Неужто он, став царем, не сумеет обеспечить своим секретным жене и дочери сносное существование без огласки?

С этим, в конце-концов, вынужден был согласиться и Бенедикт. Хотя с ним поначалу было и непросто. Как оказалось, не обессилел Его Царское Величество из-за обрушившихся на него неприятностей, сохранила еще былую мощь монаршая десница. Не поздоровилось ни стулу, заменявшему трон, ни столу, за которым сидел самодержец, и треснула рубаха по всем швам на Ратомире, когда Бенедикт в гневе схватил его за грудки.

– Никогда! – Орал Бенедикт, брызгаясь слюной. – Слышишь, ты!.. Никогда!!

– Убью обеих! – Совсем было уже решил он.

И даже то обстоятельство, что ведь спасли старуха со своей воспитанницей его единственного и любимого сына – наследника престола, и вообще приложили немало сил к тому, чтобы маятник истории качнулся в нужную сторону, не остановили бы его.

Спас положение, как ни странно, Куртифляс, обладавший с детства каким-то поистине загадочным чутьем и способностью появляться в нужное время в нужном месте. Впрочем, без этого он и не смог бы столь долго существовать у самого подножия власти.

– Ваше Величество, – церемонно обратился неизвестно откуда вдруг взявшийся Куртифляс к своему царственному уже непонятно кому – не другу, но как бы и не к врагу, – Ваше Величество, позвольте забрать у вас принца. Там пришла делегация от целой ватаги беженцев. Требуют кого-нибудь для разговора.

– Ну, и что же ты так орешь? – Спросил Куртифляс Бенедикта после того, как тот кивком головы отправил Ратомира расхлебывать очередное недоразумение и приводить порушенное в былой порядок. – О! Ты смотри, стул сломал, теперь самому-то и сесть некуда.

Бенедикт молча смотрел на шута. Внутри еще все кипело и пенилось.

– Ладно, – продолжил Куртифляс, – можешь не рассказывать. Я и так все знаю. Значит, говоришь, убить? Тоже верно. Как говориться, есть человек – есть проблема, нет человека – нет проблемы. И даже интересно, а справится моя дюжина «бессмертных» с этой бабушкой?

– Что? – Вскинулся Бенедикт. Слова Куртифляса уводили его разгоряченные мысли в какую-то другую сторону. – Ты это о чем? Все шутишь?

– Да какие шутки? Ты знаешь, например, каким образом воинство Бунимада с Ратомиром форсировало Прохань перед нападением на ахинейцев?

– Хм… – Бенедикт напрягся. Нет, вроде этой подробности ему не докладывали. Наверное, не до того было. – Ну…

– Она договорилась с хозяином реки. Ты понял? Эта бабушка договорилась с хозяином реки, и он осушил участок, на котором армия и перешла. Как тебе это? Я не говорю, что ты должен испытывать чувство благодарности. Не надо этих глупостей. Но ты прикинь возможности старушки.

– Странно, что мне не доложили. Да тот же Ратомир, он-то…

– Ну, ты разве дал ему возможность хоть что-то сказать? Сразу в крик. Да мебель ломать.

Он замолчал, давая возможность сказать свою реплику царю. Но тот молчал, ощущая, как слабость приходит взамен только что бушевавшему в нем бешенству. Начинали подрагивать колени, хотелось сесть, но было некуда. Стул был, оказывается, и правда сломан. А тут еще в висках шумно билась неспокойная кровь.

Что-то там говорил Куртифляс, и смысл сказанного постепенно доходил до сознания Бенедикта. А Куртифляс между тем развивал мысль:

– …И разве плохо иметь в союзниках ту силу, которая пока была нейтральна, но в случае чего может оказать значительную помощь? Вот вроде как с той же рекой? Да и мало ли что еще. Мы же даже не представляем всех ее возможностей.

– Ну… наверное, – нехотя кивнул головой Бенедикт.

Во всяком случае, об этом стоило подумать. Подумать, а не рубить сгоряча.

– Ведь Ратомир, – продолжал между тем Куртифляс, – насколько я знаю, не говорил о том, что собирается официально оформить брак с этой девицей?

– Нет. Этого еще не хватало!

– Ну, вот. Ратомир вырос. У него уже хватает ума, чтобы понимать, что это было бы просто невозможно. А иметь любовницу… ну, мало ли их бывает у коронованных особ? Никого же это не удивляет и не напрягает. Пусть себе. Обеспечите их каким-нибудь приличным поместьем в недалеком от столицы охотничьем заказнике, и пусть себе время от времени ездит туда поохотиться. Кому от этого плохо? По-моему и девица эта на что-то большее не претендует. Бабушка – та вообще привыкла к одинокой жизни в лесу. Ей дворцовая суета так и вовсе была бы в тягость.

Ох, Куртифляс, Куртифляс – сука, сволочь, предатель и узурпатор, но как, однако, он иногда бывает полезен!

***

– Как ты себя чувствуешь? – Спросил Ратомир возлюбленную.

– Хорошо.

– Сколько тебе еще осталось?

– До… до чего?

– А-а!.. – понял ее недоумение Ратомир, – ну, я имею в виду – до того момента, как тебе пора будет, это… ну… превращаться.

Этот момент – необходимый и, увы, неизбежный, до сих пор приводил его в смущение и замешательство.