Времена Амирана. Книга 5: Выстрел
Шрифт:
Что ж, враг моего врага – мой друг, а друзьям надо помогать. Бирюк созвал своих подопечных и, оставив с собой двоих – так, на всякий случай, пустил остальных охотиться на этих, которые в тюрбанах.
– Давайте, ребята, – пробормотал он, устраиваясь на травке, – резвитесь, волчары!
4
– Чер-р-рт!!. – барон Рупшильт сморщился от боли. Его не слишком могучий кулак, придя в соприкосновение с крепкой дубовой столешницей, дал понять, что больше так делать не надо. Да, в общем-то, он и не собирался. И это-то движение было не характерным для барона, всегда сдержанного в проявлениях эмоций. И вот, не сдержался…
– И что, – он взглянул на сидящего
Собеседник промолчал. Барон снова поднял голову и взглянул тому в глаза. Глаза были спокойны и ровным счетом ничего не выражали. Впрочем, как и всегда. Глаза Диксона, человека, отвечавшего в империи барона за все силовые и тайные операции, отнюдь не были окнами его души. Если за ними что-то и было, то постороннему этого лучше было не видеть. Вот и сейчас барон, только скользнув взглядом, побыстрее отвел глаза.
– Как это могло случиться? Ведь они были практически уничтожены. Диксон, вы же мне сами подробно докладывали…
– Да, господин барон, – с легким вздохом, похожим на подавленный зевок, отозвался Диксон, – они были зажаты. С одной стороны их преследовали войска султана, с другой им навстречу шли железные легионы Арбокора. Собственно, они-то и должны были встретиться и перемолоть друг друга. Бенедиктово воинство, что там от него осталось, они бы и не заметили, просто размазали бы по земле.
– Да-да! И в последний момент в тылы и той и другой армиям наносятся удары. И чьи?! Ледерландия! Ледерландия громит Арбокор! Ахинейцы – те хоть со степной конницей столкнулись. Там хоть противник достойный. А тут…
– По словам тех, кто сумел выжить и убежать, там было нечто, чему они не смогли противостоять. Но это слишком невероятно, чтобы быть правдой. Хотя… Хотя разные источники в главном не противоречат друг другу.
– Что же это?
– Это, господин барон, летало по воздуху. Это испускало огненные струи. Величина этих струй, конечно, варьируется, в зависимости от фантазии рассказчика, как и размеры самого… этого. Но, в общем, как-то так.
– Воздушный корабль? – Заинтересовался барон. – Тот самый?..
– Нет, – возразил Диксон, – следы того корабля так и затерялись. Никаких сведений. Пропал. Пропал со всем содержимым. А это… Вот вы как-то говорили про летучих тварей, вылетающих откуда-то из-под земли, помните?
Барон молча кивнул. Да, он помнил.
– Ну, вот… Что-то вроде. Крылья… И вообще, это было живое.
– Дракон, – потрясенно прошептал барон Рупшильт, – откуда? Неужели…
***
Армия побеждающая, армия наступающая никогда не испытывает дефицита кадров. И армия Бенедикта, легко пронзающая пространство собственной страны с юга на север, изначально состоявшая почти целиком из союзных ледерландского и ахалдакского ограниченных контингентов, пришедших ей на помощь, росла как брюхо чревоугодника, пропойцы и бездельника. Тем более, что было там и что выпить, и чем закусить. А боев, почитай, что и не было вовсе. Чем не жизнь?!
Обозы арбокорцев, а особенно султанской армии пришлись как нельзя более кстати, позволив уменьшить бремя населения территорий, через которые армия и влекла свое погрузневшее тело. Бенедикт издал специальный указ, по которому дочиста грабить села и хутора запрещалось. Половину оставляли, и даже особо не грустили по этому поводу, так как голода уже не было. А сытый всегда великодушнее голодного.
Разбежавшиеся в прошлом году солдаты возвращались. Их дезертирством никто их не упрекал, давали оружие тем, у кого его почему-то не было, ставили на довольствие и они весело маршировали вдогонку – кому?
Из всех супостатов, вторгшихся на территорию Амирана еще оставались эрогенцы, захватившие Миранду и сопредельные территории. Те из местных жителей, кто, в свое время, проявив смекалку и расторопность, поспешили присягнуть новой власти, не успели толком порадоваться своей удаче. Теперь они с опаской смотрели по сторонам, ловя на себе взгляды земляков. И эти взгляды не сулили им ничего хорошего.
В самой Эрогении шла борьба двух точек зрения на сложившуюся ситуацию. Одна партия, официально возглавляемая королевой-матерью – матерью несчастного Геркулания – душой которой был, однако граф Феликс, настаивала на немедленной эвакуации всех войск вторжения обратно, на остров, в родные пенаты. Пока не поздно. А там, дальше, уж объясниться с Бенедиктом, представив свое присутствие на материке как, пусть и не прошенную, но все же помощь. Помощь тому же Бенедикту в деле поддержания порядка и законности в недолгий период его вынужденного отсутствия. Вот, мол, поохраняли немножко его столицу, чтобы кто нехороший не разграбил, а теперь – пожалуйте! А нам-то ничего и не надо. Мы – так. Исключительно из чувства долга и из стремления всячески помочь. Если что – обращайтесь.
Герцог Гордонский, хоть и был родным братом королевы, и, к тому же, вообще не был подданным Эрогении, собрав вокруг себя многочисленных сторонников – преимущественно из начальствующего состава вооруженных сил и флота, считал, что отдавать что бы то ни было, уже находящееся в руках, как бы и западло. А как же воинская честь? А как же вековые традиции и обычаи?
Герцога, кроме военных, поддерживали и деловые круги, в свою очередь вдохновляемые и подпитываемые структурами, близкими к барону Рупшильту. В самом деле, это же так удобно для торговли – иметь свой порт на материке!
Королева, выставляя графа Феликса вперед, пыталась лавировать за его спиной. Герцог оказался сильнее графа. Дипломатия уступила грубой силе, на континент стали спешно перебрасывать дополнительные части. Пролив был забит кораблями и прочими суденышками. В дело шло все, что могло держаться на воде, благо период штормов еще не наступил, и солдаты, провонявшие рыбой, вылезали на сушу из неглубоких трюмов рыбачьих баркасов, вылезали и тут же отправлялись на строительство защитных рвов и прочих укреплений.
Разведка у эрогенцев традиционно была отличной, но компания дезинформации со стороны людей барона, считавшего необходимым продолжать войну до последнего солдата – не важно, чьего – сделала свое дело. Сведения о драконе были восприняты как жалкая попытка оправдания неудачников. В сказки никто не верил.
***
Компания собралась большая и очень, очень представительная. В принципе ее можно было назвать конференцией. Конференцией глав стран-победительниц.
Ввиду хорошей, теплой и ясной погоды сидели прямо на улице, за собранным наспех большим столом, накрытым где-то раздобытой чистой льняной скатертью. Солнце, легкий ветерок, ароматы трав и луговых цветов – все это рождало атмосферу благожелательности и желания творить добро. Лица собравшихся очень скрашивали мягкие и ласковые улыбки. Тут все были друзья и даже родственники, свои, короче. Был Бенедикт с сыном, которого, было дело! – он поначалу даже и не признал. А когда признал, то уж так обрадовался. Была его дочь – королева Ледерландии Сердеция вместе с командующим ее войском, герцогом… как-его-там?.. не важно. Хороший человек, пусть будет. Был зять Бунимад, Бунимад-ага-Ган, тоже с каким-то своим полководцем. Была и Принципия, а рядом с ней сидел человек, чей статус был известен только ей и ее отцу – Алеф Йот. Вот так, просто по имени, он и был представлен прочим присутствующим. Пусть ломают головы.