Времена Амирана. Книга 5: Выстрел
Шрифт:
Смертники и те, кто несется в первых рядах конницы. Своими телами они проложат путь тем, кто сзади.
Ратомир несся вперед. Кто-то скакал рядом, впереди не было никого. Впереди был противник.
– Не надо! – Кричал Бунимад, хватая его за руку. – Не лезь! Твое место рядом со мной.
Там, впереди, неясной полоской, почти на горизонте были войска. Чужие войска, те самые, которых они и искали. Там их наверняка не ждали, и надо было поспешать, налететь на них со всего размаха, как коршун на суслика. Вонзиться, разбить на части, уничтожить. А Бунимад остановился. Что это? Тактика? Или осторожность на грани
С тех пор, как они перешли реку по внезапно обнажившемуся дну, на руках перетащили вязнущие в иле по ступицы телеги, перегнали рвущихся в панике, храпящих лошадей, и вышли на сухой пологий берег, Ратомир чувствовал, что теперь – все! Стрелки часов пошли в обратную сторону, чуть-чуть не дойдя до последней минуты. Словно после тяжкого подъема в предчувствии того, как теперь он легко покатится вниз, под горку. А там, под горкой, там – победа, там – удача!
И вот ему говорят – стой! Куда – стой? Зачем – стой?!
– Нет, – Ратомир снял пальцы Бунимада со своего плеча, – я – туда! Пусть мои будут тут, они все равно ни черта не умеют. Чего их гробить? А я должен быть впереди. Иначе – как же?
Он не думал – поймет ли его Бунимад. Главное, он сам понимал. Он видел, что его место – там! А то, что он не умрет, это тоже было откуда-то ему известно, и он не сомневался в этом.
И никаких сомнений не было в его голове, когда, на полкорпуса обогнав мчащегося рядом всадника, он слегка отклонился, пропустив жало копья в ладони от сердца, куда-то себе под мышку. Меч его сам отбил чужую сталь, сам чиркнул поперек лица, на миг возникшего перед ним, и, не останавливаясь, перерубил древко другого копья, обезоружив того, кто держал его.
И все равно он был обречен, как обречен любой, идущий впереди других. Был бы обречен, если бы те, кто встал перед ними, были чуть расторопнее. Если бы они были чуть опытнее. Если бы это были настоящие бойцы. Но это были те, кого оставили охранять громадный обоз. Те, кому еще рано идти в бой. Рано или уже поздно. Молодые, еще не нюхавшие крови, и те, кто был ранен, но не настолько, чтобы не держаться на ногах. Они растерялись, они замешкались. Это не был сплоченный отряд, где каждый заранее знает свое место. И никому из этих не хотелось умирать. Поэтому они и умерли. Причем зря.
А огромное войско Бунимада, обойдя обоз и оставив пару тысяч человек охранять добычу и добивать раненых, покатилось дальше, в ту сторону, куда этот самый обоз и направлялся. Стрелой в спину армии ахинейских захватчиков.
***
В отличие от ахинейцев амиранские копейщики успели выстроиться в полном соответствии с уставом. Вот только мало их было. Хорошо, хоть спину им прикрывали «бессмертные». В надежность этих страшных упырей солдаты верили, и теперь готовы были простить им все: всю их мерзость, вонючесть, тот страх, что невольно гулял холодком по спинному хребту и забирался в кишки при одном взгляде на этих монстров, за их манеру грызть глотки – слава Единому, врагам.
Вот и пусть грызут – там, сзади. А сами встали, выставив свои надежные копья в ожидании атаки.
Они стояли на заросшем сорняками поле. Деревня неподалеку, которую они миновали, была пуста. Ее еще зимой, похоже, бросили, и поле осталось пустым. Теперь это было поле битвы. Радовало одно – с флангов к ним не подобраться. Справа была река, слева холм, поросший кустарником. Прошли бы дальше, туда, где холм отступал, и пространство для маневра позволило бы обойти их. Повезло.
Судя по доносившимся со стороны неприятеля звукам, там были арбокорцы. Это их гимн долетал до выстроившихся бойцов. Это их барабаны отбивали ритм шагов идущих им навстречу легионов. И, хоть еще не видно было, что там за знамена реют над головами наступающих, всем было ясно, это рыцарская конница Арбокора идет на них. Идет, чтобы смять и уничтожить. И в том, что так и будет, никто, в общем-то, не сомневался. Силы были слишком неравны.
– Ну, что, – спросил Бенедикт у подъехавшего Гистапа, командующего его жалким войском, – далеко они?
– Я думаю, через час сойдемся. Они не торопятся.
– Ясно, – кивнул головой Бенедикт, – значит, еще от силы часа два. Давайте, генерал, – напутствовал он Гистапа, повысив в звании перед неизбежной гибелью, пусть умрет генералом, – покажите там…
Что именно должно показать его войско, он не договорил. Он надеялся, что и так все ясно. К чему слова. Сейчас, когда времени осталось так мало, слова надо тратить скупо, чтобы ничего не забыть и не потерять зря.
– Я вас попрошу, адмирал, – обратился он к Гордону Шарку, так и оставшемуся рядом с ним, – когда все будет кончено, убейте меня.
Старый моряк не стал устраивать сцен. На море это в порядке вещей, командир корабля гибнет вместе с ним. Это нормально. И он только кивнул головой в знак согласия. Но, кроме него, рядом был и неразлучный друг детства.
– Ваше Величество! – Возопил Куртифляс. – К чему это? «Бессмертные» защитят вас.
– Молчи, дурак, – хмуро отозвался Бенедикт, – сейчас умирает Амиран. А Амиран – это и есть я. Если я останусь в живых, то чем я буду отличаться от этих твоих… «бессмертных».
Он произнес это слово, как будто сплюнул.
– Что меня ждет? Роль жалкого бродяги? Грабителя? Нет уж…
Они замолчали. Сквозь шум перестраиваемого войска – топот, крики командиров, лязганье железа и сдержанные проклятья солдат все явственнее доносился голос труб и барабанов приближающегося конца.
***
Бирюк, окруженный своей бессмертной дюжиной, смотрел, как его телохранители вырывают из своих тел стрелы. Только что закончился очередной бесплодный и бессмысленный обстрел.
Чего пуляют? – Усмехаясь про себя, думал Бирюк. – Что, девать некуда? Вот долбаки…
Его отряд стоял на фланге. Левее был невысокий обрыв, а за ним – река. Бирюк стоял и смотрел вдаль. Там, за рекой, не столь уж и широкой, темнел лес. Там была воля. А тут…
Ему давно стало ясно, что надежды на победу были напрасны. Ничего у этих не получится. Так чего ждать? Все одно, все закончится тем, что они разбредутся. Регулярному воинству, похоже, каюк. Ну, а они – те, кто волею судьбы оказался обладателем дюжины таких вот славных парней, они-то, конечно, выживут. Да только дадут ли им вырваться из окружения? И стоит ли ждать, пока и правда деваться станет некуда? Смерть от голода – это то, от чего никакие «бессмертные» не спасут. А это то, что его ждет, если он останется один на один с целым войском. Сумеют заблокировать. Лично он-то сумел бы. Голь на выдумку хитра.