Времени в обрез
Шрифт:
– Я Джабир абу Ибрагим.
– Откуда ты?
– Я родился в Рабате, но мой дом – Каир.
– Далековато ты забрался от дома, Джабир абу Ибрагим.
– Не спорю, но не дальше, чем ты, мистер Дэйн.
Несколько мгновений они молча изучали друг друга. Дэйн был поражен. Ни поведением, ни разговором Джабир не походил на убийцу. Он был высок и худ, с приятными чертами лица. Несомненно, городской житель, путешествовал мало: его кожа была светлой, ее не касались ни солнце, ни ветер, а его длинные тонкие пальцы
– Кто приказал тебе убить меня? – спросил Дэйн. – Или это было твое собственное желание?
– Отнюдь, – ответил Джабир. – Что же до моих нанимателей – вернее сказать, моих друзей – благоразумнее было бы не называть их.
– Да, – признал Дэйн. – Но как ты считаешь, стоит ли твое благоразумие сломанной шеи?
– Я не верю, что ты пойдешь на это, – сказал Джабир с обезоруживающей улыбкой. – Посуди сам: я избит и немощен, полностью в твоей власти. Ты американец и придерживаешься национальной традиции по отношению к честной игре.
– Ты и вправду так думаешь?
Джабир с чувством кивнул.
– Твой характер – как на ладони; ты мог бы убить меня в горячке драки, да и почти убил. Но теперь, когда бой окончен, неужели ты способен хладнокровно расправиться со мной? Мой друг, не глупи! Ты не похож на варвара, такого, как турки или русские, и не пытайся убедить меня в обратном.
– Интересное заявление, – отозвался Дэйн. – Ты готов поставить на это жизнь?
– Почти наверняка.
– Тогда ты проиграл, – сказал Дэйн. Он оттащил Джабира от стены и бросил его на пол лицом вниз. Затем упершись коленом в его поясницу, обхватил двумя руками голову и дернул.
– Ради Аллаха, стойте! – заверещал Джабир.
Дэйн остановился.
– Прошу прощения. Ты, наверное, хотел помолиться?
Джабир слабо пробормотал:
– Вы хотели убить меня. Вы действительно хотели меня убить...
– И хочу до сих пор, – заверил его Дэйн. – Молись побыстрее или что ты там собирался. Даю тебе три секунды.
Джабир недоверчиво покосился на него. Дэйн следил за наручными часами. Потом его руки снова взялись за голову Джабира.
– Постойте! – вскрикнул тот. – Я расскажу вам все!
– Как пожелаешь, – ответил Дэйн. – Но я не заставлял тебя идти против своей совести.
– Моя совесть – это моя жизнь. Помогите мне встать и дайте, пожалуйста, сигарету.
– Начинай, – скомандовал Дэйн. – Кто нанял тебя?
– Никто. Я согласился на это ради того дела, в которое верю.
– И что за дело? Кто тебе сказал, что меня нужно убрать?
– Дело – независимость
– Продолжай, – сказал Дэйн. Ему нужно было время, чтобы все обдумать. Алима был его связным в Ракке и самым знаменитым деятелем освободительного движения. Комитет специально послал его на связь с Алимой. Геолог Хасан, который наткнулся на расположение иракской танковой бригады, был человеком Алимы и передал эти жизненно важные сведения по распоряжению самого Алимы.
Теперь Бен Алима стремится убить Дэйна – если верить Джабиру. Смысл?
– Ребенок и то выдумал бы лучшую историю, – выдал Дэйн свое заключение.
– Я давно вырос, – грустно сказал Джабир. – Но я бы не решился лгать в такую минуту. Менее рискованно сказать правду, хотя она может показаться невероятной.
– Наверное, тебе было некогда выдумывать более правдоподобную ложь.
– Клянусь честью, что я сказал правду! Аллах свидетель, это так!
Дэйн тяжело сел, задумался. Минуты шли. Джабир докурил сигарету и спросил:
– Вы и вправду хотели меня убить?
– И сейчас могу. Ты знаешь, что меня послали сюда, чтобы помочь освободительному движению в Ракке?
Джабир кивнул.
– Тогда почему Бен Алима хотел меня убить?
Джабир печально улыбнулся.
– Посылают-то многих, но не всех сразу можно проверить. Например, только прошлой ночью мы узнали, что вы – не тот, за кого себя выдаете.
– Не тот? А кто же?
– Враг. Мы выяснили, что вы работаете на Ирак.
Дэйн уставился на него.
– На каком базаре ты услыхал эти сплетни?
– Так получилось, что эти сведения поступили прямо из Афин, от Центрального Комитета.
– От какого именно члена Комитета?
– Рауди.
– Либо Рауди ошибся, либо он предал ваше дело.
– Рауди отдал борьбе за независимую Ракку двадцать лет жизни. И он никогда не ошибается, особенно если на карту поставлена жизнь официально присланного американского агента, что может повлечь за собой международный скандал.
– Черт возьми, я говорю, что он ошибается или врет! Здесь чувствуется рука профессионала. Послушай, если я предатель, то почему же я не передал иракцам всю информацию, как только получил ее от Хасана?
– Потому что это помешало бы им нанести контрудар. Они понимают, что Ракка на грани революции и подозревают, что она скоро произойдет. Танковые бригады расположены под рукой. Но они не знают, когда именно начнется восстание. Для них очень важно узнать точную дату и позволить революции начаться, будто они о ней не знали. Размещение бригад обходится недешево, да и они могут понадобиться где-то в другом месте. Исходя из этого, иракцы старались не идти на контакт с вами, пока вы находились на территории Ракки.