Времени в обрез
Шрифт:
На небе сменилось бесчисленное множество оттенков серого, звезды медленно меркли и наконец угасли совсем. Впереди над горизонтом блеснул край солнца цвета львиной шкуры, но бледные пока солнечные лучи не прогнали ночного холода. Солнце быстро поднималось, безжалостный ослепительный свет озарил каждую трещину, каждую морщину на истерзанной пустынной земле. С северо-запада потянуло легким ветерком – Майид назвал его «шамалем». Это означало, что смертоносная летняя жара заканчивалась, близились осенние муссоны.
К полудню Майид довел отряд до небольшого колодца, называвшегося
Впереди лежало полторы сотни миль пустыни, местами каменистой, но в основном песчаной. Большинство ракканцев тяжело пережили вчерашний отчаянный прорыв сквозь засаду саудовских солдат и сейчас были угнетены, буквально выбиты из колеи. Верблюды очень устали после долгого изнурительного лета и не были готовы к такому длительному и напряженному переходу.
– Погляди, какие у них маленькие и сморщенные горбы! – сказал Майид Дэйну. – За последние месяцы беднягам пришлось немало потрудиться. На этих верблюдах нельзя ехать так далеко! На них сейчас вообще лучше не ездить. Беднягам нужен хороший уход и кормежка и небольшие прогулки по паре миль в день.
– Все это прекрасно, но саудовцы повисли у нас на хвосте и буквально дышат нам в затылок...
Майид со вздохом произнес:
– Да, придется загнать их до смерти. Только вот как быть, если они падут до того, как мы выберемся на побережье?
– Тогда нам конец. Если нас и не прикончат саудовцы, пустыня прекрасно с этим справится сама, – отозвался Дэйн.
– Нам нельзя попадаться солдатам! Не забывай, мы подстрелили нескольких саудовцев, и они ясно дали нам понять, что думают по этому поводу. Этого запала хватит на несколько дней, и в конце концов они нас настигнут и приволокут наши головы обратно в Эр-Рияд. Дэйн, мы не должны этого допустить!
– Как же мы сможем им помешать, если уж эти мерзавцы нас поймают?
– Мы примем бой, Дэйн, и будем драться до последнего! Но, если они станут брать верх, пообещай, что пустишь пулю мне в голову, Дэйн! И не промахнешься. Ты сделаешь это для меня?
– Конечно, Майид. Обещаю.
– А потом лучше тебе и самому застрелиться, Дэйн-саид.
– Возможно.
Джабир прислушался к разговору.
– Вам не кажется, что это чем-то напоминает дешевую мыльную оперу?
– Если тебе так кажется, попади в плен к саудовцам, – ответил Майид. – Если уж нам суждено проиграть... Джабир, ты слыхал об игре в мяч?
– Естественно.
– Ну да, в нее же играют на всем полуострове! Только саудовские солдаты иногда вместо мяча используют чью-нибудь голову. Правда, гораздо чаще пленников просто закапывают по горло в песок, лицом к солнцу. И обрезают веки, чтоб ничего не пропустил. А сами садятся под навесом шагах в двадцати-тридцати и начинают есть,
– Хватит, хватит! Вы, бедуины, такого понарассказываете! Я вообще предпочитаю не попадаться ни к кому в плен. Не пора ли нам ехать? – спросил Джабир.
– Пожалуй. И неплохо бы этими историями немного постращать наших ракканцев, – сказал Дэйн. – Страх действует лучше всяких стимуляторов.
– Все зависит от человека. Иногда наоборот, от страха он не сможет и пальцем двинуть! – заметил Джабир.
– Майид, ты лучше знаешь наших ракканцев. Если это их подстегнет, расскажи им парочку своих историй, – предложил Дэйн.
Майид кивнул.
– Хотел бы я рассказать что-нибудь этакое нашим верблюдам, чтобы они бежали сломя голову на край света! Кстати, Дэйн, пришло время сделать еще кое-что.
– Что?
– Сбросить с верблюдов весь лишний багаж, чтоб облегчить ношу. Только не прямо здесь, не на голом месте, где каждый кустик виден за милю. Я знаю, где мы это спрячем!
Все забрались в седла, и Майид повел отряд к изрезанной глубокими трещинами каменистой части пустыни. Возле одной из трещин он остановился. Провал был около пяти футов в ширину, дно терялось в непроглядном мраке.
Майид закричал:
– А теперь мы должны снять с верблюдов все лишнее, каждую мелочь, без которой можно дотянуть до побережья! Ради ваших верблюдов, ради спасения ваших собственных жизней – каждый лишний фунт отнимет у вас еще одну милю! Начинайте, сбрасывайте все в эту яму! Бросайте все седельные сумки, и шатры, если они у кого есть, и кожаные ружейные чехлы, и кофейные чашки, и кофемолки, и джезвы, и всю остальную посуду! Бросайте лишнюю одежду, и украшения, и все запасное оружие! У каждого должна остаться только одна винтовка и одна полная обойма, – если саудовцы нас догонят, бой будет очень коротким. Оставьте по бурдюку с водой и сумки с сушеным мясом и молочным порошком, и плащи.
Майид сновал между ракканцами, следил за выполнением своего приказа. Он позволил каждому оставить при себе кусу – чтобы в нужный момент, если будет на то воля Аллаха, было чем перерезать себе горло. Еще он велел всем оставить при себе все наличные деньги. У кого-то были индийские рупии, у кого-то иракские динары или саудовские риалы, но больше всего было увесистых талеров Марии-Терезии. У Дэйна имелась изрядная пачка долларов, рупий и фунтов стерлингов, и он спросил Майида, не хватит ли этого, чтоб не тащить тяжелые талеры.
– Может, и хватит. Не знаю, – сказал Майид. – Один Аллах знает, сколько стоит нанять корабль с командой в Джубаиле. Кроме того, может, удастся откупиться от саудовских солдат, если уж они нас настигнут. Но это вряд ли – мы же перестреляли их людей.
Все вещи, которые Майид велел оставить, были сброшены в пропасть. Ракканцы вовсю причитали о том, с чем пришлось расстаться. Почти все лишились самого дорогого, что у них было – старинных чеканных наборов для кофе, которые достались от предков и передавались в их роду от отца к сыну из поколения в поколение.