Временная связь
Шрифт:
Удивившись вопросу, она его, тем не менее, поняла:
— Да, определенно морской.
— Насколько? — Он повернулся и склонился к перилам так, будто собирался прочесть ответ по ее губам, если не расслышит из-за ветра.
— Потому что это... это семейная черта,— ответила Эбби, вглядываясь в темную даль.— Ни мама, ни сестра не сходили с ума по морю, они смеялись надо мной и над отцом, что мы без него не можем жить.— Она чувствовала, что Макс не сводит с нее глаз, и старалась не меняться в лице, упрямо глядя перед собой.
—
На полпути с пирса на них налетел такой сильный шквальный ветер, что его порывом ее прижало к Максу, и он, крепко обняв, почти донес ее до машины.
Грусть отступила, и Эбби вдруг подумала, что, будь у них нормальные отношения, они сейчас могли бы смеяться, сопротивляясь ветру и дождю, но серьезное выражение лица Макса погасило ее веселье.
— В следующий раз, когда мне захочется свежего воздуха при шторме в десять баллов, я буду очень благодарен, если ты сумеешь меня отговорить,— пробормотал Макс, когда, промокшие, они тронулись в обратный путь.— Хотя такого раза может и не быть. Мне пора в Лондон.
Эбби никогда не знала, что такое удар под дых. Но эти слова Макса помогли ей ощутить, что это значит.
— По крайней мере, ты ведь не зря потратил здесь время? — Эбби с удивлением услышала собственный голос.— Мне показалось, ты хорошо поработал.
— Да, учитывая обстоятельства, я хорошо поработал,— протянул он. На повороте машина забуксовала.— Не перестаю удивляться — здесь так часто льют дожди, почему бы не починить эту дорогу?
— Я уверена, что машины, на которых ездят рабочие, и так хорошо проходят,— пробормотала Эбби и снова удивилась способности говорить спокойным тоном, скрывающим то, что творится у нее внутри.
— Пожалуй, стоит подумать, не продать ли эту машину и не купить что-то более подходящее,— пробормотал Макс, когда они подъехали ближе к дому.— Я думаю, нам лучше немного подождать,— сказал он, глядя на струи воды, бьющие в лобовое стекло.
Эбби отстегнула ремень, чувствуя, что лучше утонуть, чем терпеть это замкнутое пространство. Она боролась со страшным желанием открыть дверь и кинуться в дом.
— Приятно подумать, что у нас дома есть огонь,— сказал Макс.— Хотя, возможно, это единственное, что у нас есть.
— А когда дождь кончится, будет хорошо.— Ее тело напряглось, загипнотизированное текущими по лобовому стеклу струями воды.
— Скажи мне, Эбби, ты действительно так сильно нервничаешь, как мне кажется?
Застигнутая врасплох, она повернулась к нему. Свет, падавший над дверью, придавал его лицу злобное и холодное выражение.
— Я не нервничаю,— солгала она, злясь на себя и не сводя с него глаз.— Просто я не люблю шторм.
— Это меня удивляет,— пробормотал он.— Те, кто любит море, не боятся штормов... Я, например, их люблю. И не могу понять, почему.—
Эбби выскочила из машины и побежала к дому. В прихожей она сбросила с себя пуховик, промокший до нитки.
Совершенно окоченев от холода, она открыла дверь кухни и ощутила приятное тепло, исходящее от печки.
— Самое разумное — снять с себя всю мокрую одежду,— сказал Макс, входя следом,— вместо того чтобы прыгать по комнате и разбрызгивать капли.
Эбби резко повернулась к нему и увидела, как он бросил свое мокрое пальто на пол.
— Почему бы тебе самому хоть раз не сделать то, чему ты учишь других? — спросила она, поскольку уже сняла все, что можно было снять. И вообще, шел бы он к черту! — Действительно,— почему? Ты же великий, божественный Макс Брэдли, который может делать все, что хочет. И если ты считаешь, что обстоятельства не помогают добиться того, чего хочешь, разве трудно поменять эти обстоятельства? Что ты еще надумал? Что хочешь изменить на этот раз? — кипятилась Эбби.— Посмотрим, на что ты готов, что уже постарался сделать?
— Я старался — у меня не вышло! — заорал он и шагнул к ней. Потом резко остановился.— Я ничего не собираюсь менять, Эбби. С меня хватит. Я сделал большую ошибку, позволив себе связаться с тобой. По крайней мере, у меня хватает характера признать, что я эту ошибку совершил.
— Позволил себе связаться со мной? — выдохнула Эбби, и ее негодующие слова повисли в воздухе.— Ты, Макс, выслеживаешь женщину, как хищник — свою жертву. И делаешь это ради развлечения. И потому, что тебе это не удалось со мной...
— Мне не удалось это с тобой, Эбби? — переспросил он неожиданно тихим голосом и шагнул к ней.— Так именно этого ты испугалась?
— Я совсем не испугалась. Я не боюсь тебя.— Она отступила от него, почва уходила у нее из-под ног.
— И что ты хочешь сказать? Что ты в меня не влюбилась? — насмешливо спросил Макс, положив руки ей на плечи.
— Ох, меньше всего я этого боюсь.
— Так в чем же дело?— пробормотал он, укоризненно глядя на нее.— Разве я когда-нибудь отрицал, что я весь твой, бери меня! Ты ведь хочешь меня. Однако что-то тебя останавливает.
— Прекрати! Перестань говорить об этом так, будто речь идет о бутербродах, которые надо взять и съесть.
— Я полагаю, в следующий раз ты меня обвинишь в том, что из-за меня у тебя будет несварение желудка.— Макс медленно притянул ее к себе.
— Почему ты искажаешь мои слова?
Тело Эбби обмякло. Он быстро и резко привлек ее к себе, прижал ее руки к бокам, крепко держа перед собой. Эбби пыталась представить себе холодные арктические льды, чтобы противостоять его жарким поцелуям. Но воображаемые ледяные пустыни стали таять, и она почувствовала, как горячие волны южного моря накатывают на нее. Как бы она ни противилась, она не могла не чувствовать, как внутри у нее что-то расцветает.