Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга II
Шрифт:
1 сентября 1598 года происходило венчание Годунова на царство. В обычные величественные обряды царь сделал вставки, к даваемым обетам присоединив обязательства, которых от него не требовали ни церковь, ни царство. «Бог мне свидетель, — сказал он патриарху, — что в царстве моем не будет ни сирого, ни бедного!» Затем, схватив себя за ворот рубахи и потрясая им, Борис прибавил: «Последнюю сорочку отдам народу!..».
Восторженные клики присутствовавших на несколько минут прервали богослужение, а царь, чтобы поддержать энтузиазм, тут же объявил, что не будет казнить смертию самых страшных преступников, наказуя их только ссылкою. Бояре и вельможи были пожалованы чинами (семейство Годуновых, разумеется, не было забыто); чиновники гражданские и воинские были награждены двойным жалованьем; купцам царь разрешил на два года торговать беспошлинно, а с земледельцев снял подати на год, установил правильную барщину и плату оброка для господских крестьян… Наконец, царь тешил свой народ двенадцатидневными пирами. Значительные завоевания в Сибири, упрочение власти царской в этой стране и основание в ней многих городов и острогов ознаменовали первый год царствования Бориса Феодоровича. Затем заключено было перемирие с Литвой (11 марта 1601 года), упрочен мир со Швецией, возобновлены дружественные сношения с Австрией, Англией, союзом Ганзеатическим и Италией… Отношения России к северным державам заслуживают, однако, более пристального обзора.
Сын шведского короля Эрика XIV принц Густав, изгнанный из родных пределов после пребывания в Торне, решился (в 1599 году) искать приюта в России, куда приглашал его Годунов. Бедного изгнанника приняли с подобающими почестями, пожаловали ему целый дворец, удел калужский и доходы с трех городов. Умный, прекрасно образованный, принц Густав в короткое время сделался любимцем Годунова, задумавшего сделать его орудием своей политики. Царь намеревался сделать Густава ленным властителем Ливонии на страх Швеции и Польши, имевших на нее притязания. Располагая к себе жителей Ливонии вспоможениями и самыми заманчивыми обольщениями, агитируя страну чрез своих клевретов, царь был уверен в успехе, но жестоко
После неудачной попытки привязать к себе Густава, принца шведского, узами родства Годунов, сознавая пользу родственного союза России с одною из северных держав, вошел в тесные сношения с Данией… Принц Иоанн, брат короля Христиана, красавец собою, умный, прекрасно образованный, был избран Борисом в супруги царевны Ксении. Он согласился перейти в православие, принять удел в России. 10 августа 1602 года принц из Нидерландов прибыл в Нарву, где при торжественной встрече его приветствовали царским именем боярин Михайло Салтыков и думный дьяк Власьев. Дальнейший путь принца Иоанна к Москве был торжественным шествием, блеском и пышностью поразившим его самого и всех его спутников-иностранцев: во всю дорогу колокольный звон и пушечная пальба не умолкали; на станциях, кроме отличных обедов, путников ожидали всякого рода забавы и развлечения. 19 сентября принц приблизился к нашей первопрестольной столице, а 28-го числа того же месяца он представился царю. Не вдаемся в подробности описания этой торжественной аудиенции, ее обстановки, украшенной выставкою всех царских сокровищ, ослепившей высокого гостя своим баснословным великолепием. Сказания летописцев о первых днях пребывания принца Иоанна при московском дворе напоминают страницы из тысячи и одной ночи. Во время обеда царевна Ксения имела возможность, невидимая женихом, видеть его и досыта налюбоваться его красивым, выразительным лицом и наслушаться его разумных речей. По сердцу он ей пришелся, но, в свою очередь, и Ксения Борисовна по уму и красоте была ему самая подходящая пара. Среднего роста, чрезвычайно стройная, пламенная брюнетка с живыми огненными глазами, черными, слегка сросшимися (союзными) бровями, Ксения могла служить образцом безукоризненной русской красавицы, о которой по старинному присловью ни в сказке сказать, ни пером написать! Взгляд, улыбка Ксении способны были свести с ума самого сурового стоика, «взглянет — рублем подарит». При посещении царевною Чудова монастыря из многих тысяч глаз, устремлявшихся на нее, особенно пристально всматривалась на нее пара голубых, задумчивых глаз молодого дьякона, бледного, с волнистыми рыжими волосами, низким лбом, помеченным родинкою в виде бородавки и таковою же под правым глазом. И в те самые минуты, когда царевна возносила к престолу Божию чистую свою молитву, в душе бедного дьякона кипел целый ад страстных, греховных помыслов. Безумны были желания юноши, но еще безумнее были бы слова того человека, который сказал бы тогда, что желания эти через четыре года осуществятся, что прелестная царевна падет в объятия ничтожного расстриги, а он сам воссядет на престол царей всея Руси. Чудеса!.. Если только Гришка Отрепьев личность, не измышленная летописцами, если все показания свидетелей его возвышения, удач и мимолетной славы — истинная правда! В нашем рассказе мы намерены придерживаться тех данных, на которых основывался в своей истории наш славный Карамзин. Не с нашим слабым (т. е. посильным) трудом дерзать пускаться в область исторических догадок и предположений. Но возвратимся к свадьбе царевны Ксении.
Бракосочетание ее с королевичем датским Иоанном отложено было до зимы. В октябре царское семейство посетило Троицко-Сергиевскую лавру, а на возвратном пути царь услыхал по прибытии в село Братовщину о внезапной болезни королевича, который слег в постель, сраженный жестокой горячкой. Борис послал к нему целый легион докторов; они со своей стороны употребили все старания к спасению жизни Иоанна, но все было тщетно, и 28 октября 1601 года королевич скончался к совершенному отчаянию Годунова и неутешной Ксении. Родственный союз с Данией не состоялся! 25 ноября тело принца Иоанна было погребено в лютеранской церкви немецкой слободы со всеми подобающими ему почестями. Отсюда впоследствии оно было перевезено в Решильд.
«Царь отравил королевича!» — пронеслась в народе гнусная клевета. Не задумываясь над простейшим вопросом: к чему было Годунову отравлять жениха своей дочери? Народ глядел на царя с усмешкой подозрения, и не то чтобы верил, не то чтобы отрицал клевету, а отвечал ей обидным: «чего мудреного, может статься!»
Год кончины царевича был ознаменован многими важными и ужасными событиями в России. Голод и моровая язва опустошили царство Бориса; закон об укреплении крестьян был отменен; было воспрещено корчемство, под опасением смертной казни. Эти две меры, имевшие целью сохранение нравственности народной, навлекли на Годунова ненависть — первая со стороны бояр, вторая — со стороны черни. Желая дать хлеб тысячам голодных работников, Борис призвал их отовсюду в Москву для постройки новых зданий, между прочими колокольни Ивана Великого… Народ вместо благодарности роптал на царя за то, что он утруждает и без того несчастных людей. Борис имел намерение основать университет в Москве и этим навлек на себя негодование духовенства! Мидас, по словам мифологии, прикасаясь к чему-нибудь, всякую вещь превращал в золото; царь Борис являл совсем другое во всех своих предприятиях; в его руках добро обращалось в зло… Он своим прикосновением точно осквернял все прекрасное и чистое. Видя, что народ его не любит, Годунов задумал заставить его любить себя, но не благодеяниями, а самым деспотическим насилием. Всем людям русским от мала до велика вменено было читать в церквах и у себя дома особую молитву о здравии, благоденствии и счастии царя и всего его семейства; молитву, наполненную самыми льстивыми похвалами и выражениями беспредельной благодарности! Похититель престола не стыдился подсказывать своему народу те самые речи, которые алкал слышать он него. Актер на троне, он служил суфлером своему народу!
Видя наконец, что от роли благодетеля пользы мало, Борис взялся за роль злодея и тирана, более подходившую к его дарованию. «Не понимают добра, поймут зло!..» — решил похититель престола и стал гонителем вельмож и дворянства. Родственнику царицы Марии Феодоровны Вельскому царь, основываясь на извете его завистников, приказал по волоску выщипать бороду. Эта опала была предшественницею другой, в которой Годунов выказал всю черноту своей ревнивой, завистливой души. Он обратил свое гонение на боярское семейство Романовых, ближайших сродников законного царского дома. После Никиты Романовича Захарьева-Юрьева осталось пятеро сыновей, порученных им покровительству Годунова. Прикрывая злобу и ненависть личиною расположения и доброжелательства, царь ласкал Романовых, породнился с ними чрез брак Ивана Ивановича Годунова с их младшей сестрою Ириною, но опасался их, видя в них соперников своему сыну Феодору по правам Романовых на престолонаследие. Он изыскивал все средства к их пагубе и избрал, как надежнейшее, клевету. Князь Феодор Шестунов, подкупленный царем, явился к нему с ложным доносом на Романовых, обвиняя их в недоброжелательстве к Годунову. За это клеветнику объявили царскую милость, пожаловали чин и поместье. Усердный клеврет Бориса Семен Годунов подкупил слуг бояр Романовых и, передав им мешки с ядовитыми травами, велел подкинуть их в кладовую Александра Никитича, а потом донести на него, будто он умышляет извести ядом царя и все его семейство. Слух этот всполошил всю Москву; окольничий Салтыков, посланный к Александру Никитичу Романову с обыском, нашел подкинутые к нему зелья… Затем оклеветанный и остальные его братья Федор, Михаил, Иван и Василий со всеми их сродниками были схвачены и отданы под суд. Невзирая на адские, лютейшие пытки, которым подвергли слуг Романовых, ни один не решился уличать их в небывалом преступлении; невинность благословенного семейства была очевидна, но заботились ли о том клевреты Годунова, из которых состояла следственная комиссия? В июне 1601 года состоялся приговор, жертвами которого были нижеследующие лица: Феодор Никитич Романов, постриженный в монахи под именем Филарета, был сослан в Сийскую Антониеву пустынь, а супруга его Ксения Ивановна, постриженная под именем Марфы, была заточена в один из заонежских погостов; ее мать, дворянка Шестова — в чебоксарский Никольский девичий монастырь; Александра Никитича сослали в Усолье-Луду на берегах Белого моря; Михаила в великопермскую Ныробскую волость; Ивана в Пелымь; Василия в Яренск. Князя Бориса Черкасского с его женою, дочерью и с детьми Феодора Никитича на Белоозеро… Ссылке же подверглись Сицкие, Шесгуновы, Карповы и князья Репнины; имение их было конфисковано; деревни и вотчины переданы были в другие руки. Годунов, как хищный коршун, разорил орлиное гнездо; но этого мало! Злодейство преследовало невинных страдальцев в самой ссылке, где они, кроме жестоких тюремщиков, были постоянно окружены шпионами, ловившими каждое их слово… Василий Романов, переведенный в Пелымь к брату своему Ивану, скончался там 15 февраля 1602 года. За ним вскоре отошли в вечность Александр и Михайл; князь Иван Сицкий и жена его были удавлены… Не менее, страшная судьба готовилась оставшимся в живых Романовым и их сродникам, но внезапно Годунов значительно облегчил их участь, некоторым позволил возвратиться на жительство в прежние их поместья; иных принял опять на службу в качестве воевод в отдаленных областях… Филарета Никитича в 1605 году Борис Годунов возвел в сан архимандрита, этою милостью отстраняя его окончательно от права престолонаследия.
В отношении к прочим боярским фамилиям Годунов в последние годы царствования решительно не умел держать себя, а поступал с ними странно, капризно, то лаская их и приближая к себе, то подвергая опале, без всякого со стороны этих вельмож повода. На князей Мстиславского и Василия Шуйского Борис Феодорович смотрел как на соперников своего сына, могущих при случае предъявить свои права на царский престол… Из этого опасения он запретил обоим князьям вступать в брак! К довершению всеобщего негодования Москва, по милости Годунова, превратилась в вертеп шпионства, доносов и изветов: слуги были шпионами господ, жены доносили на мужей, дети на родителей, подчиненные (даже духовного звания) на своих начальников… Нравы до того оподлились и развратились, что явление самозванца, по словам летописей, было достойною карою небесною, постигшею наших предков, за то, что они забыли Бога. Кроме голода и моровой язвы, свирепствовавших в России, она терпела от частых поджогов и разбоев. Повсеместно являлись шайки хищников, дерзавших вступать в открытый бой с царскими дружинами; из смельчаков атаманов особенно прославился Хлопко или Косолап, шайки которого по своей организации были похожи на полчища Пугачева. Отважный не менее этого злодея, Косолап сразился с войсками Годунова, предводимыми Иваном Феодоровичем Басмановым, и едва не разбил их наголову; Басманов, пал в сражении. Однако Хлопку одолели, схватили его в плен жестоко израненного; казнили его и главнейших сообщников, но этим разбоев не пресекли: они день ото дня усиливались. В эти страшные времена само небо (говорят суеверные летописцы) предвещало еще новые, ужаснейшие бедствия. В 1604 году явилась комета, бывали частые бури, ураганы и вихри, опрокидывавшие здания и целые колокольни; на небо восходило по две луны, по три солнца, являлись кровавые столбы из тверди, озарявшие землю странным блеском; у женщин и животных самок рождались уроды; хищные звери забегали в города, стаи орлов носились над Москвою…
В октябре 1603 года скончалась вдовствующая царица Ирина Феодоровна, в инокинях Александра, и была погребена в Вознесенском девичьем монастыре. Впервые в жизни заливаясь непритворными слезами, Годунов, предавая земле бренные останки нежно и искренне любимой сестры, слышал в народе молву, с быстротою огня на пороховой нитке перебегавшую из уст в уста: «Царь отравил инокиню Александру!..» Клевета, так часто служившая похитителю престола, и теперь, не в последний раз, обращалась против него же самого. Кем выдумано было нелепое обвинение царя в убиении его сестры, известно одному Богу, но народ, повторяя клевету, готов был ей верить. Впрочем, эТо злословие умолкло; иной слух разнесся по всем концам русского царства, волнуя умы, отнимая у Годунова окончательно спокойствие пуха и доныне непоколебимую самоуверенность. Три слова, начертанные огненным перстом на стене чертога Валтасара: мани, факел, фарес, конечно, не поразили таким ужасом вавилонского царя, как три слова, дошедшие до ушей Бориса Годунова: — Царевич Димитрий жив!
Весть эта, подобно моровому поветрию, неслась из Литвы, распространяясь по юго-западной России. В январе 1604 года нарвский бургомистр Тирфельд писал к городничему города Або, что царевич Димитрий, чудесно спасшийся от смерти, проживает у казаков. Гонца с этим письмом перехватили в Ивангороде и доставили письмо к царю. В это же время украинские воеводы доставили ему подметные грамоты Лжедимитрия, а мятежники, донские казаки, прислали в Москву несколько пленных стрельцов с известием, что они сами прибудут в столицу вместе с царем Димитрием Ивановичем. Годунов, не теряя ни минуты, приказал разыскать, кто такой мог быть самозванец? Он вызвал в Москву из Выксинской пустыни царицу-инокиню, мать покойного царевича, чтобы выведать от нее, не участвует ли она в этом страшном заговоре? Ответы ее успокоили царя, насколько могли успокоить человека в том ужасном положении, в каком находился Годунов… Обвиняя неизвестного пройдоху в самозванстве, царю следовало, хотя и косвенно, сознаться в убиении царевича Димитрия! Розыски шпионов и следственной комиссии привели, наконец, к обнаружению загадки. Мнимый царевич Димитрий был не кто иной, как беглый монах Чудовского монастыря Юрий (Георгий или Григорий) Отрепьев.
Уроженец Галича, сын стрелецкого сотника Богдана Якова, зарезанного в Москве пьяным литвином, Юрий Отрепьев, имея от роду лет 14, служил в доме у Романовых и князя Черкасского. Умный и грамотный, гордый и самолюбивый мальчик тяготился своим ничтожеством и решился честолюбия ради поступить в монахи по примеру своего деда Замятни-Отрепьева, давно проживавшего в Чудовском монастыре. Постриженный Трифоном, игуменом вятским, давшим ему имя Григория, Отрепьев жил несколько времени в суздальской обители св. Евфимия, в галичской св. Иоанна Предтечи и после скитаний по разным монастырям попал наконец в Чудов монастырь под начало своего Деда. Патриарх Иов, отдавая справедливость уму и образованию Григория, посвятил его в дьяконы. Прилежно читая древние летописи, Отрепьев часто беседовал с престарелыми монахами о недавних, памятных им временах Ивана Грозного и Феодора Ивановича; в особенности же о страшном событии угличском. Мысль выдать себя за Царевича Димитрия, спасенного от смерти, зрела в душе молодого Дьякона и казалась ему тем осуществимее, что он, по свидетельству знавших лично несчастного царевича, был наружностью разительно похож на него, имея на лице даже те самые родинки, которые были на лице у Димитрия-царевича. Увлекаясь своей мечтой, Григорий Отрепьев нередко проговаривался монахам, что он будет царем на Москве… Ему отвечали смехом, бранью; иные даже плевали ему в глаза за эти безумные речи, доведенные наконец до сведения патриарха Иова, а чрез него и до самого царя. Борис приказал дьяку Смирному-Дмитриеву отправить сумасбродного враля в Соловки на вечное покаяние. Дьяк Смирной сообщил об этом родственнику Отрепьевых, дьяку Евфимьеву, а последний, упросив его помедлить исполнением царского приказа, дал средства Григорию бежать из монастыря вместе с иеромонахом Варламом и клирошанином Мисаилом Повадиным (в феврале 1602 года). С тех пор, до начала 1604 года, о беглецах не было ни слуху, ни духу. Так свидетельствовали о самозванце допрошенные царем монахи: Пимен, Венедикт и иконописец Степан. Они подтвердили, что именующийся царевичем не кто иной, как беглец Отрепьев, ныне с помощью польских войск, казаков и огромных скопищ всякого рода бродяг идущий к Москве… 16 октября 1604 года самозванец был уже в пределах России, объявляя жителям, что он, промыслом Божиим спасенный от рук убийц, подосланных в Углич Борисом Годуновым, был принужден скрываться в неизвестности, но теперь идет за отцовским наследием — шапкою Мономаха, которую сорвет с головы хищника… Ему верили, и число его приверженцев возрастало с каждым днем: 26 октября ему без боя покорился Чернигов, и тамошний воевода князьТатев присягнул самозванцу как законному царю. Подкрепив свои войска 300 стрельцов, ополчением и пушками вероломного города, самозванец двинулся к Новгороду-Северскому, где ожидали его Петр Федорович Басманов и князь Трубецкой с войсками, преданными Годунову. В 11-й день ноября самозванец явился под стенами Новгорода-Северского и отшатнулся от них, будучи встречен боевыми пушечными выстрелами. Поляк Бучинский, высланный для переговоров с Басмановым о сдаче, был отослан к самозванцу с оскорбительными угрозами. Лжедимитрий отважился на приступ, но и тут был отбит и принужден | к отступлению. Как бы в вознаграждение за эту неудачу князь Василий Рубец-Масальский, начальствовавший в Путивле, 18 ноября сдал эту крепость самозванцу. Примеру Путивля последовали: Рыльск, Ко-марницкая волость, Борисов, Белгород, Валуйки, Оскол, Воронеж, Кромы, Ливны и Елец. Воины передавались самозванцу, жители, присягая царю Димитрию Ивановичу, выдавали его полчищам воевод и градоначальников, верных Годунову… Теснее прежнего обложил самозванец Новгород-Северск, и Басманов, истощенный продолжительной осадой, был принужден заключить с мятежниками перемирие на две недели. Я В войсках и в народе появился дух измены; самая энергия Годунова, до сих пор непоколебимая, изменяла ему: он растерялся! Повелев) духовенству служить панихиды по убиенном царевиче Димитрии, царь в то же время приказал предать анафеме имя Отрепьева с напомина-: нием народу о верности присяге, им принесенной царю Борису Феодо-ровичу… Со всей земли русской собирали ополчение, которым Годунов надеялся поддержать свой колебавшийся трон. Шведский король, враг Сигизмунда — короля польского, предлагал Борису свое содействие, но Годунов отказался, еще не теряя надежды на собственные силы. К Новгороду-Северскому на выручку выступила целая армия под начальством князей: Мстиславского, Телятевского, Димитрия Шуйского, Голицына, Салтыкова и окольничих: Кашина, Морозова и Ивана Годунова. Достигнув Трубчевска, воеводы чрез парламентеров предложили польским войскам, союзникам самозванца, отступить в свои пределы; поляки отвечали отказом, и военные действия начались 18 декабря, на берегах Десны… Решительная битва произошла 21-го числа, и войска Годунова были обращены в постыднейшее бегство!.. На другой день в подкрепление самозванцу к его дружинам присоединилось 4000 запорожцев, но зато от него отступились поляки. Не имея возможности действовать наступательно, самозванец занял Севский острог; войска Годунова занимали Стародуб-Северский. Первого января 1605 года к ним прибыл из Москвы Василий Шуйский с объявлением царской милости воинам; гнева царского — воеводам и с щедрыми подарками верному и храброму Басманову, возведенному на высшую степень почестей пожалованием в главные воеводы. Рать московская состояла из 70 000 человек; самозванец под своими знаменами едва насчитывал 15 000 и, несмотря на превосходство сил, вступил в бой с воеводами царскими при Добрыничах (21 января) и потерпел совершенное поражение… Свыше шести тысяч легло на поле битвы; 15 знамен и 13 пушек сделались добычею победителей, сам Лжедимитрий едва спасся бегством. Весть о поражении самозванца привез царю боярин Шеин в Троицко-Сергиевскую лавру, где Годунов молился о даровании победы!