Время, чтобы вспомнить все
Шрифт:
— Всегда одни и те же десять долларов. Почему бы хоть раз не дать мне двадцать?
— Двадцать не дам, а если ты устал от монотонности, дам тебе пять.
— Что ж, мне пора идти, — сказала Кейт.
— Разве он за вами не заедет? Я бы хотел посмотреть на человека, которому достанется все это богатство, — сказал Джоби. — Он стар или молод? Слепой? Парализованный? Гомик? Почему он не показывается?
— Я и сама не знаю, кто он такой, — сказала Кейт. — Я приглашена
— Но вы идете одна, — сказал Джоби. — Правда, это не означает, что вы вернетесь домой одна, а, по-моему, это самое важное. Я к вам загляну, когда вы вернетесь.
— Нет, никуда ты не заглянешь, — сказала Энн.
— А, кстати, где кто будет спать? — спросил Джоби.
— Ты можешь спать в моей комнате, а я пойду к Кейт.
— О, а давайте сделаем нечто-то оригинальное, — сказал Джоби. — Япойду к Кейт.
— Вы считаете, это будет оригинально? — спросила Кейт.
— Ну, если отвечать на этот вопрос откровенно… А вы уверены, Кейт, что у вас тут где-то не завалялась какая-нибудь старая бритва?
— Все мои поклонники, принц, отращивают бороды, — сказала Кейт. — Спокойной ночи, ваше высочество.
— Мой милый принц, — поправил ее Джоби.
— Попрощайся как следует, — сказала Энн.
Джоби поднялся с места и поклонился Кейт, которая с гордым видом и улыбкой на губах направлялась к двери.
— Сколько ей лет? — спросил Джоби.
— Двадцать четыре.
— Она кажется старше. По крайней мере старше, чем ты.
— Да, но я выгляжу намного моложе, — сказала Энн.
— Ты тоже уходишь? — спросил Джоби.
— Я иду на обед и на матч по конному поло.
— Матч по конному поло? Это что, какое-то новое название? Я слышал о конных академиях.
— Матч по конному поло — это соревнование, в котором трое мужчин на лошадях играют против трех других мужчин на лошадях.
— Ты это серьезно? А с кем ты идешь?
— С одним юристом, Ховардом Ранделом. Он зайдет за мной через несколько минут.
— Выходит, меня здесь никто сегодня вечером не покормит?
— Выходит, что так.
— А ты не против, если я сам себе что-нибудь приготовлю? — спросил Джоби.
— У меня есть бифштекс, но я хотела бы его оставить на завтра, а все остальное в твоем распоряжении, — сказала Энн. — Как дела в Йеле?
— Похоже, я проваливаюсь, — сказал Джоби.
— Славный подарочек отцу на Рождество, — сказала Энн.
— Но это, черт возьми, намного лучше, чем проболтаться там еще один год и не попасть в «Волчью голову».
— Откуда ты знаешь, что тебя не примут?
— Брось, сестричка, — сказал Джоби.
— В последние
— Давай-давай, договаривай. И я, и школа «Сент-Пол». А теперь еще мой провал в нашем драгоценном Йеле.
— Зачем мне об этом говорить? Ты сам все сказал.
— Но у тебя это почти сорвалось с языка. Ладно, я не стал тем, кем каждому отцу хотелось бы видеть своего сына. Но не забывай, Энн, я ведь не стал и тем, кем мнехотелось бы стать.
— Пианистом в джаз-оркестре.
— Этим я стать никогда не хотел, но, кстати, что в этой работе плохого? Ты же вышла замуж за такого пианиста.
— Я знала, что ты это скажешь. Чем же ты собираешься заняться после того, как старательно провалишься в Йеле? — спросила Энн.
— Я поеду за границу. Собираюсь пожить пару лет в Париже. Я достаточно хорошо играю на фортепиано, так что как-нибудь на это проживу. Чтобы добраться туда, я устроюсь работать на корабле, затем спрыгну в каком-нибудь французском порту, а потом уже игрой начну зарабатывать на еду и жилье.
— Ты кое-что упустил. У французов есть законы, запрещающие работать иностранцам. Ты не сможешь найти работу, потому что тебе не дадут разрешения на работу.
— Такая блестящая идея, и летит прямым ходом в помойку. Господи, что же мне делать? Вернусь домой и женюсь на мисс Лобэк.
— Ты считаешь, что это так просто?
— Это можно устроить, — сказал Джоби.
— У тебя есть девушка?
— Несколько.
— А сегодня вечером, например?
— Сегодня вечером еще неизвестно. На Эн-би-си есть штатный музыкант, тромбонист, и если он напьется, у меня будет девушка. А если останется трезвым, девушки не будет. И я этого не узнаю до половины двенадцатого.
— Он женат?
— Не совсем, — ответил Джоби. — Его девушка никак не может разыскать парня, который должен дать ей развод, а следующим у нее будет тромбонист. Но пока что она не очень-то уверена в тромбонисте, так что у меня есть шанс.
— В половине двенадцатого, — сказала Энн.
— Как поживает Мадам? — спросил Джоби.
— Как будто ты не знаешь. Разве ты ей не пишешь? Я уверена, что она пишет тебе.
— О, у нее есть трафарет, который она мне посылает каждые две недели. «Дорогой Джоби… С любовью, мама». А о том, что между началом и концом, можешь и сама догадаться. Она бы с удовольствием устроила мне разнос, но ей прекрасно известно, что я уже давно в ней разобрался.
— В ней разобрался? Что ты хочешь этим сказать?