Время, чтобы вспомнить все
Шрифт:
— Думаешь, она не мечтает устроить мне разнос? — спросил Джоби.
— Конечно, мечтает, а разве она его тебе не устраивает?
— Нет, не устраивает. Она очень осторожна. Она бы устроила мне разнос, если бы не знала, что получит в ответ. Но, как я тебе уже сказал, она знает, что я в ней разобрался.
— Слушай, объясни-ка ты мне, простушке, что ты подразумеваешь под словами «я в ней разобрался»?
— Кажется, я вдруг проглотил язык.
— Кажется, ты вдруг ни в ком не разобрался.
— Думай что хочешь. Но заметь: отец устраивает
— А мать скорее всего считает, что выволочки от одного родителя вполне достаточно. Она хочет мира.
— Вот тут ты права. Если она чего и хочет, так это мира.
— Пришел мой юрист, — услышав звонок, сказала Энн.
Она нажала кнопку, и через минуту Рандел уже был в дверях.
— Это мой брат Джоби Чапин. Джоби, это Ховард Рандел.
— Рад познакомиться, — сказал Ховард.
— Я готова, — сказала Энн. — Джоби, увидимся за завтраком, в любое время после десяти. Добрый вечер, братишка.
— Добрый вечер, Анна-банана. Добрый вечер, мистер Рандел.
— Рад был познакомиться, — сказал Ховард.
Они вышли, но Энн тут же вернулась.
— Я забыла дать тебе ключ. Держи.
— Ты сказала, что он учился в Гарварде, или я это угадал?
— Пока, второкурсник, — сказал Энн.
— Порселианец [45] ? Или не совсем? — сказал Джоби.
— Ах ты, сукин сын, — беззлобно рассмеявшись, сказала Энн.
Глупо говорить, что жизнь человека кончена, когда душа его все еще откликается на новую жизнь, будь она в виде проросшего из земли дурмана или новой любви. В своих последних задушевных разговорах с Артуром Мак-Генри Джо то и дело сетовал на то, что жизнь его кончена. Артур, будучи человеком умным и искренним, на эти горестные жалобы не предлагал банальных утешений. Артур со своим другом всегда был, насколько возможно, правдив, так как давным-давно обнаружил, что пустые вежливые ответы Джо только раздражают и мгновенно кладут конец их беседе.
45
Намек на основанный в 1791 г. Порселианский клуб Гарвардского университета, мужской студенческий клуб, девизом которого было латинское изречение Dum vivimus vivamus («Будем жить, пока живется»).
— Да, у тебя действительно было три нокаута, — сказал как-то раз Артур во время одной из их вечерних бесед в доме номер 10 на Северной Фредерик.
— Какие же три? — спросил Джо.
— Три явных нокаута. Перелом ноги, несчастья с Энн и выдвижение в кандидаты.
— Есть и еще один. Не нокаут, а скорее удар исподтишка.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что мне уже за пятьдесят.
— Слушай, это чушь собачья, — сказал Артур. — И тебе, и мне почти пятьдесят три, но я планирую прожить еще лет двадцать.
—
— Да, я планирую прожить еще лет двадцать. Я застраховался на случай неожиданных происшествий и непредвиденных обстоятельств, но тем не менее рассчитываю прожить еще лет двадцать. По моим подсчетам, мы попадем на пятидесятый сбор нашего выпуска, а после этого поживем еще год-другой.
— Ты планируешь идти на сбор нашего выпуска?
— Да, черт побери, на наш пятидесятый. На другие не пойду, но если доживу, пойду на наш пятидесятый.
— До этого сбора еще очень далеко, и если я и пошлю чек его организационной комиссии, то не раньше 1953 года.
— Ну, если ты заговорил о чеках, — сказал Артур.
— Я — о чеках, а ты говоришь так, словно у тебя уже упакованы чемоданы и заказана гостиница, — сказал Джо.
— А ты говоришь так, словно мы должны радоваться, если протянем с тобой еще неделю, — сказал Артур.
— Так оно и есть, — сказал Джо.
— Брось ты, Джо.
— Твой наивный оптимизм на поверхности весьма привлекателен, но в глубине души ты ведь знаешь, что сам себя обманываешь. Нам с тобой уже почти по пятьдесят три, а это значит, что мы можем скончаться в любую минуту. За последние годы у меня были такие минуты, когда я, честно говоря, вовсе не возражал, чтобы это случилось. Я уже не в таком упадочном настроении, как прежде, но и не жду больше ничего хорошего. Мне хочется, чтобы Энн вышла замуж за стоящего парня. Джоби… За своего сына я не очень-то волнуюсь, но о девушках нужно заботиться.
— А как насчет Эдит?
— А что насчет Эдит? Разве ей кто-нибудь нужен? Если бы я завтра сыграл в ящик, думаешь, ей было бы хуже? Я не думаю. Но мне хотелось бы, чтобы Энн нашла кого-нибудь стоящего.
— Она найдет, — сказал Артур.
— Может, тот парень и не был так уж плох.
— Только не говори этого Эдит.
— Не скажу, но тебе я могу признаться. Откуда мне знать, правильно мы тогда поступили или нет? И я скажу тебе: я этого не знаю. И никогда не узнаю, и потому в душе у меня всегда будет бродить сомнение. Но одно я тебе точно обещаю: в следующий раз я вмешиваться не буду. Если она кого-то полюбит, я буду радоваться за нее от всей души.
— Правильно, Джо. Я рад, что ты так считаешь. Я всегда говорил: в Энн есть нечто особенное.
— Что есть, то есть, — согласился Джо. — Джоби вот-вот выгонят из колледжа, и это частично моя вина — не следовало отправлять его в колледж, раз он этого не хотел. Но мальчики должны быть твердыми и стойкими.
— А ты сам твердый и стойкий?
— Ну, тебе виднее. Но мне кажется, я довольно стойкий.
— Пожалуй.
— Я шел по жизни легко: никаких трудностей и испытаний. А потом вдруг все на меня навалилось. Поэтому, наверное, теперь и кажется, что я хрупкий. А может быть, я такой от природы. Не забывай, что на тебя свалились испытания, когда ты был значительно моложе. И тебя поддерживала Роз.