Время гарпий
Шрифт:
Телефон. Надо срочно заплатить за телефон.
— Это Миша.
— Слышу. Что надо?
— Нас сегодня ваша бывшая подруга замдеканша, у которой вы…
— Короче.
— Просила на вас написать. Второй раз. Мы опять отказались.
— А-а… А Петровых что?
— Он тоже не написал, он сказал…
— Вот что сказал Петровых, не надо. Ты что звонишь-то? — У нас экзамен завтра, напомнить. А то про консультацию вы забыли…
— Спасибо. Ой, я освобожусь завтра только к трем.
— Ладно, мы придем. А вам систему в тачке переустанавливать не нужно?
— А зачем ее переустанавливать? Стоит и пусть себе стоит.
— А вдруг она косо стоит?
— Миша! Маленький ты еще мне системы переустанавливать!
— Обижаете!
—
Произошедшие в блоге полемические ристалища по половым вопросам тут же отразились и на жизни самой Ларисы Петровны — более уважительным и ласковопокровительственным отношением со стороны коллег-мужчин, в чьей помощи она действительно остро нуждалась. А спустя пару месяцев Лариса Петровна с удивлением обнаружила, что использованное несколько раз «мадам Огурцовой» слово «дама» — тут же вошло в обиход вместо раздражавшего до крайности обращения «женщина». В общественном транспорте к самой Ларисе Петровне уже никто не орал «Женщина, вы куда прете?» Даже энергично проталкиваясь на выход пассажиры теперь вежливо осведомлялись у нее: «Дама, вы выходите?»
Это были почти незаметные, ничтожные мелочи, но они как-то незаметно меняли жизнь к лучшему. Лариса Петровна это поняла после замечания «мадам Огурцовой» о том, что настоящее искусство — непременно меняет жизнь в лучшую сторону. После этого оптимистического вывода она начала методически прорабатывать все материалы ее блога.
Жизнь ее сразу наполнилась высоким смыслом, а муж только посмеивался, когда она вдруг за ужином начинала рассуждать о том, что главная идея любого искусства — это вечная борьба Добра и Зла. Она, наконец, смогла избавиться от сожалений по поводу навсегда утраченных «возможностей» на телевидении, когда жизнь ее тонула в чужих интригах, компромиссах, скандалах, суете…
Кроме чтения блога, жизнь скрашивали заботы о семье, о подраставшей дочери, которую она старалась вывести на все значительные с ее точки зрения балетные и оперные спектакли, музейные выставки и экспозиции, пытаясь привить ребенку методические подходы в освоении этой важной области бытия.
Видя, как ребенок живо схватывает и усваивает все на лету, как тянется к миру театра, классического искусства, Лариса Петровна поражалась тому, что дети гораздо легче и глубже усваивают то, что не понимает большинство взрослых. С грустью она подводила итоги своему самостоятельному развитию, искренне жалея, что не имела в детстве возможности немного больше посвятить времени методическому освоению классического искусства — хотя бы за счет освоения арифмометра.
Она старалась наверстать упущенное, понимая, что блог предоставляет для этого отличную возможность. И в какой-то миг абсолютного довольства своим скромным существованием, она почувствовала знакомый удар волн в борт своего суденышка. Ей показалось, что она вновь взошла на палубу судна и вполне готова к эпическому приключению. И стоило ей об этом подумать, как приключение не заставило себя ждать.
Имея за плечами некоторый опыт работы на телевидении, она часто задавалась вопросом, почему блог работает без каких-либо нападок столь долго? Даже со своим огородиком на подоконнике она понимала, насколько важной областью «формирования общественного мнения» является телевидение и постепенно захватывающий все большие сферы общественной жизни Интернет.
«Мадам Огурцова» же, по ее мнению, не просто навязывала какое-то мнение тупой долбежкой, как это было принято на телевидении, она вскрывала отсутствие внутренней логики в этих чужеродных мнениях и какими-то способами, присущими лишь ей одной, — действительно полностью переформатировала языковую среду. Так, что люди, которые, как и Лариса Петровна, избегали раньше читать ее блог — начинали мыслить ее категориями, как случилось и с ней самой.
Размышляя над этим феноменом, она даже подумала, что ведь многие воспринимаю историю в душе — так, как писал о ней Гомер, а не как навязывал свое видение Карл Маркс. Не нужно читать Гомера, чтобы воспринимать и собственную жизнь — как противостояние судьбе и року. Уж точно не результатом усиленной борьбы за место у «орудий производства» в постоянных скандалах «производственных отношений».
Все чаще в блоге появлялись анонимные комментарии о том, будто раз «мадам Огурцовой» пока «серьезно не занимаются», она — точно «провокатор спецслужб». Ничего криминального в блоге не обсуждалось, напротив, только там можно было, не опасаясь провокационных высказываний или оскорблений, поговорить о жизни, о пережитой всеми катастрофе разрушения страны, в которой они родились, о том, как жить дальше. Но для Ларисы Петровны, прошедшей хорошую школу «становления нового российского телевидения» было понятно, что блог уже взяли на заметку, что непременно попытаются «перекрыть линию» и самой «мадам Огурцовой». Начавшиеся преследования блогерши после встречи постоянных посетителей на даче хозяйки блога и цикла ее статей, посвященных страстной полемике Плутарха по поводу бытовавшего и в античные времена выражения «Живи неприметно!», — она восприняла закономерным штормом в открытом море, куда рискнула отправиться, сдавшись уговорам Гомера, Плутарха и самой «мадам Огурцовой». Она высоко оценила безупречное парирование блогерши предъявляемым обвинениям, ее статьи, посвященные «государственному экстремизму» и доказательство, что любой противоправной деятельностью, опасной для государственного строя, можно заниматься лишь на бюджетные средства и при поддержке каких-то мощных государственных структур. Даже не пытаясь представить, как она вела бы себя, окажись в аналогичной ситуации, она просто разносила ссылки по сети, подписывала обращения в защиту «мадам Огурцовой» и ставила свечку в церкви за ее спасение. Каждая статья блога рождала в Ларисе Петровне уверенность, что всей разношерстой команде их корабля все же удастся прорваться к более счастливым и безмятежным берегам.
Она видела, как ее коллеги, понемногу взрослевшие за чтением этого блога, спорили о том, можно ли дать «мадам Огурцовой» скидки как женщине, если она «начнет изворачиваться». Но вначале та несколькими статьями прекратила массовые беспорядки, намеренно раздувавшиеся на национальной почве, рассмотрев спекуляции на чужой национальности — как неотъемлемый атрибут всех государственных переворотов.
Она заявила, что у взрослого человека в жизни должно быть что-то более существенное за душой, чем национальность. Да и болеть-то должна душа, а не национальность!
Лариса Петровна с ехидством подумала про себя, что вряд ли эти беспорядки прекратились бы столь же внезапно, если бы правоохранительные органы не начали преследовать и травить «мадам Огурцову» с требованиями «любви и уважения к 200-ста нациям». Блогерша, попросив перечислить эти нации, к которым она должна была проникнуться уважением, пояснила впавшим в ступор правоохранителям, что в государстве может быть лишь одна нация, та — язык которой является государственным. А в статьях она рассмотрела ленинский тезис «о праве наций на самоопределение», заметив, что даже развал Советского Союза является государственным переворотом с точки зрения развития языковой среды. Если на языке некой «нации» нельзя написать инструкцию для персонала атомной станции и преподавать теоретическую механику, вести документацию по государственному управлению и т. п. — это лишь свидетельствует, что мы имеем дело с очередным государственным переворотом и гуманитарной катастрофой, в результате которой пострадают все люди, независимо от их национальности.
Ларисе Петровне все больше казалось, что она совершает опасное, но увлекательное путешествие в открытом море, потому что все больше чувствовала волнение этой самой «языковой среды» под палубой их суденышка. Стоило выйти очередной статье с точным анализом, с выявлением всех подспудных течений, как сразу же терял силу движения и «девятый вал» встречного давления.
Она уже не удивлялась, слыша в чужой речи не только аргументы, но обширные цитаты из хорошо знакомого ей блога. Серьезные переживания у нее вызвали попытки уничтожить блогершу, превратив ее в «овощ», навсегда закрыв в тепличке психиатрической лечебницы. И тогда она дала себе обещание «выйти из тени», если той удастся отбиться.