Время Лиха
Шрифт:
– Моим ботинкам, между прочим...
– усмехнулся Иван, - да, десять лет.
– Фабрика "Скороход" что ли?
– Не знаю. Года три носил "на выход", и вот семь лет - как рабочие. В городе ещё каблук стирался, а здесь ничего. Вид, конечно, потеряли...
– Ну, уж получше, чем у меня. Видишь, я ноги глиной измазал, чтоб не белели... Ладно, я пошёл, а то скоро уроки закончатся, так пацанва везде будет лазить и за огородами тоже...
Николай Андреевич пошлёпал, раскачивая бидончик с рыбой, а Иван вспомнил про участкового и, прихватив вилы (бросишь на грядке - утянут), пошёл с огорода.
Разговор с учителем напомнил о вчерашнем унижении другого, родного, человека, и
– Иван, вот что...
– начал участковый после того, как закурил и два раза
36
затянулся.
– Думаю, ты остыл и правильно всё поймёшь. Тебе ещё повезло: взяли только одну лапу, даже побеспокоились, чтоб остальное мясо прибрал...
– Ты что, Володя? Хочешь сказать, что никакого дела и не начинал?
– Сейчас ты всё поймёшь. Там отдыхали два человека, которые контролируют весь наш город. Все главные чиновники - их друзья.
– Кто они?
– Сергей Петрович Голованов, авторитетный человек, и ответственный от блатных, которого все называют Витёк. Против этих дёргаться бесполезно.
– И что, прокуратура, администрация боятся с ними связываться?
– Может, боятся, может...
– Все знают, что они преступные главари? И ничего не делают?
– Они ж сами не воруют...
– Так, Володя, я подаю тебе заявление. Ты отвозишь его, куда надо. Не давать ходу не имеешь права. Плевал я на этих сволочей! Что это такое: нас можно грабить, оскорблять, выбрасывать с работы ни за что, а мы не смей и рта открыть?
– Как хочешь. Естественно, дам ход. Только зря ты к моему совету не прислушиваешься. Учти: ты очень легко отделался.
– А на кой тогда, извини, хрен нужна твоя милиция?! То Колька меня обворовывал, и вы ничего не сделали, теперь эта мафия, и вы опять - ничего. Ну, так закройте свои отделения, а кители повесьте на огородах... Хотя, если так будете работать, вас и сороки перестанут бояться.
– Ты, Вань, не кипятись...
– не обиделся участковый.
– Упрёки твои принимаю. Только дело-то не в милиции. Мы всё можем. Два месяца дай - всю преступность в стране задавим! Я в своих сёлах всех воров знаю наперечёт: кто где был, что украл. И так по всей стране. Понял?..
– он бросил окурок сигареты под ноги, продолжил спокойнее.
– Что для этого нужно? Приказ сверху. У нас в милиции всё от политики зависит. Будет сверху политическая воля - всех пересажаем, ни одного авторитета не будет на свободе. Но воли нету. Видно, наверху не хотят бандитов трогать. То ли
37
повязаны с ними, то ли бардак в стране властям выгоден. Слышал по телевизору, на каких недавно людей ордера выписывали, арестовать собирались? Страну на миллиарды кинули. И что? Всё затихло... Знакомый гаишник рассказывал: остановили они за превышение скорости навороченную иномарку, а оттуда дуло автомата и мордовороты на них матом. Мол, мы ваших жён-детей вычислим и порешим, так что не дёргайтесь. Во как! Видал?.. Кому такая обстановка выгодна?.. Кто за это ответит?.. Я?.. Раньше я знал, что в городе лишь пять-шесть человек могут себе всё позволить. А сейчас я в своей форме, как мишень разрисованная. И прав никаких не имею. Только такому, как ты, могу надоедать хоть каждый день. Вон я в область ездил по гражданке на своей развалюхе, так восемь раз посты останавливали
– А заявление я тебе всё-таки принесу. У нас не Москва. Не верю, чтоб эта шобла даже прокуратуру и районный суд подмяла под себя. Кто-то ж их садит...
– Садили. Сейчас в зону идут только круглые дураки ... да у кого денег нет... Заявление оставишь в сельсовете, я завтра еду в город...
– участковый снова закурил.
– А может, такие чудаки, как ты, и заставят всех соблюдать закон?..
Участковый, несмотря на то, что сообщил Ивану много нового и неожиданного, не переубедил его. Зачем, думал Иван, возвращаясь домой, прокурору связываться с такими придурками, которые по деревням воруют
38
баранов? Райцентр у них маленький. Иван сам там родился, прожил тридцать с лишним лет и хорошо знал, что и в городе, как здесь, в деревне, все про всех всё знают. Для чего ж прокурору или судьям позориться дружбой или какими-то общими делами с уголовниками?.. Володя - понятно. Он каждый день имеет дело с преступниками, и естественно, что у него такой мрачный взгляд на жизнь... А гаишник тот - просто трус. Полоснул бы очередью из автомата по мордоворотам в целях самообороны, и некому было бы "вычислять жён и детей"... Да, зря он тогда не поехал с Володей на Озеро. Видать, они хорошо его пуганули. На двоих не посмели бы так "наезжать", как говорит Пашка. Можно было ещё пару мужиков взять и устроить этим райцентровским мафиози жаркое... Ничего, повоюем. Хватит прощать воровство. Честно работаешь, никого не трогаешь, так всё равно тебе не дают жить... А заявятся в деревню - можно и ружьишко достать да пса с цепи спустить...
С такими мыслями и в полной решимости не капитулировать перед какими-то овцекрадами Иван почти дошёл до своего двора, как вдруг его окликнул дед Степан.
– Соседушка, заходи сюда, - позвал тот с крыльца.
– Есть такое дело. Выпить не предлагаю: нету, и ты не употребляешь без поводу... А, может, и есть какой повод? Егоровна, есть какой праздник намедни, а? Вот хотим с Иваном выпить.
Егоровна, худощавая и высокая, с лицом, словно окаменевшим от времени и забот, легко, впрочем, смягчавшимся, когда приезжали внуки, присела на крыльцо и ответила не обычными проклятиями в адрес мужа, который "грешил пропустить", а вполне спокойно: понимала, что на этот раз дед шутит.
– Работайте, мужички, какой вам праздник?.. А в старину в этот день бабы убирали лён. Так и говорили: баба Василиса. Ты вот, Иван, грибы, малину собирал, а пошто за боярышником не ходите? Посушить - так цельную зиму чай пить хватит, ничего и покупать не надобно. Потом и другие кустарники украсятся. Запасайте всё. И полезней во сто крат, чем покупное.
– Можно. Мы ещё листья собирали - малины, земляники. Сушили.
– И опять ты, Иван, хмурый, как туча, - вмешался старик.
– Чего там с ворами-то?