Время мушкетов
Шрифт:
Наверное, разведчик полежал бы еще немного, а затем попытался бы встать, чтобы самому отправиться на поиски старика, но мерзавка-судьба, бессовестно втянувшая Кюсо в опасную передрягу, вдруг сжалилась и послала к нему человека, ради встречи с которым он протопал ночью долгий путь от Дерга до Марсолы, не раз стукаясь лбом о неожиданно выраставшие прямо перед ним сосны да ели.
С раздражающим слух скрипом дверь кельи отворилась, и на пороге возник священник; бледный, осунувшийся, лишь отдаленно напоминавший того бодренького старичка с клюкой, учинившего бучу на корабле и подложившего ему с напарником весьма пакостную свинку возле ворот Дерга.
– Слушаю
– У нас мало времени, да и плохо мне, чтобы тебя, дедуля, в правдивости моих слов убеждать, – явно прибеднялся Кюсо, который просто не терпел что-то доказывать, разжевывать и подробно описывать недоверчивым людям. – Ты уж имей терпение, дослушай до конца, а там и сам поймешь, что я рассудком не убогий и не лживый обманщик.
– Слушаю тебя, – кивнул священник и, кряхтя, опустился на табурет в изголовье кровати.
– Ты – преподобный отец Патриун из Миерна, бывший духовный наставник миссионерского корпуса Индорианской Церкви и бывший настоятель монастыря Деншон, получивший недавно приказ отправиться в Марсолу.
– Твоя осведомленность похвальна, – Патриун не стал делать пропойце замечания, что тот упорно обращается к нему на «ты» и почти через каждое слово орошает слюною относительно чистый пол, – но кто же ты? О себе-то я вроде все знаю.
– Вот как? – рассмеялся Кюсо. – Тогда ответь, старик, зачем ты прибыл в Марсолу? Кто тебя прислал и с какой целью? Неужто у филанийской Короны уже не осталось крепких, полных жизненной силы ребят в сутанах, чтобы нести дикарям и переселенцам слово Индория?! Вижу, тебе нечего ответить, тогда заткнись и молчи, если хочешь услышать правду! Многого не гарантирую, но кое-какие фактики интересные почерпнешь, обещаю!
– А что ты хочешь взамен? – спросил старик, знавший, что агенты любой разведки никогда не делают ничего просто так, а если и говорят правду, то или чтобы подтолкнуть человека к чему-то, или за деньги.
– Жить хочется, – честно признался трезвеющий на глазах разведчик, – а в той заварухе, в которую мы с тобой угодили, выжить можно только возле тебя…
– Говори, я слушаю, – дракон счел аргумент весьма убедительным, у мастеров сыскного ремесла обычно весьма недурно развита интуиция.
– Называй меня Кюсо, как зовусь на самом деле – не важно, – начал рассказ толстяк и высморкался в чистую наволочку. – Я и мой напарник, ныне уже покойный, получили задание прибыть в колонию и поступить в распоряжение филанийского агента под кодовым именем «полковник».
«Ага, значит, «полковник» все же существует, он действительно служит в разведке, но это не звание, а секретное имя, что-то вроде бандитской клички, – подумал Патриун, но потом тут же счел нужным особо отметить, – если, конечно, ничтожество с выпученными глазами не врет. Его ведь и маркиз подослать мог, чтобы сказками дивными голову мне затуманить. Хотя, зачем я ему сдался? Вряд ли моррон-заговорщик знает, кто я на самом деле. В книжках про меня не написано, да и на лбу у меня отметины нет. С другой стороны, как знать, как знать…»
– Перед тем как прибыть в Марсолу, мы должны были проследить за тобой и убить каждого, кто вступит с тобой в контакт, – откровенность Кюсо не знала границ, впрочем, он почему-то решил умолчать об убийстве королевского курьера, передавшему священнику приказ. – До Дерга все шло хорошо, ты не доставлял нам хлопот, но вот там мы сплоховали, позволили себя заметить.
– Уж не думаешь ли, сын мой, меня в том обвинить? – усмехнулся старик, однако не стал дальше развивать скользкую тему.
– Нет, тебя я, старче, не виню, но себя ругаю и знаешь, за что? За то, что мы еще на корабле тебя за борт не отправили, – взгляд разведчика, как никогда, был серьезен и трезв. – Говорят, интуиция заменяет агенту глаза и уши, так вот мы с моим покойным напарничком были совершенно слепы и глухи.
Кюсо не стал вдаваться в слишком уж мелкие детали и вкратце рассказал, как протекал день, когда после драки и допроса их выпустили из-под ареста. Он спокойно, без эмоций, как и подобает настоящему профессионалу разведывательного дела, поведал про нападение в лесу, про приключения на городской свалке и про то, как он напивался на портовом складе; рассказал все без утайки и многозначительно замолчал на том моменте, когда он вышиб ногой дверь в покои лейтенанта дергской стражи.
– Сочувствую, – покачал головой старик, хотя из его уст наигранное соболезнование прозвучало с нейтральной интонацией: «Как это познавательно!» – И что же лейтенант тебе поведал, чтобы ты хозяина предал и церковь своим посещением удостоил?
– А то, что все мы были под колпаком еще там, в Филании – и ты, и мы! Наш несостоявшийся командир – отменная сволочь! Этот чертяга предвидел, что ты заметишь нас в порту Дерга. У лейтенанта стражи был однозначный приказ – избавиться от нас по-тихому. Понимаешь?! Это была не его инициатива, не случайность, а осознанное действие в соответствии с заранее выданной инструкцией! Ты понимаешь, что это означает?!
Разнервничавшись, Кюсо перешел на крик, но его собеседнику громкое сотрясение воздуха не мешало пребывать в задумчивости. Из всего услышанного дракон сделал два вывода. Во-первых, «полковник» хоть и состоял на королевской службе, но преследовал исключительно свои интересы. Слуги короля, в зависимости от обстоятельств, могли быть как его союзниками, так и врагами. Во-вторых, версия маркиза Вуянэ подтверждалась. «Полковник» знал, кем был священник на самом деле, и задумал натравить его на своих врагов, то есть морронов, поддерживавших марсольского вельможу. Патриуну оставалось лишь найти ответы на три вопроса: «Зачем?», «Кто он, этот всезнайка-провидец?» и «Где найти мерзавца, чтобы без жалости и сожалений вывернуть его наизнанку?» Хоть старик-священник оставался внешне спокойным, но внутри его клокотал вулкан негодования. Он вдруг почувствовал себя жалким и ничтожным, как затравленный бойцовский пес, которого сначала морят голодом и бьют палкой, а затем выпускают на арену и заставляют рвать зубами глотку такому же бедолаге, как он. Повидавший жизнь во многих ее проявлениях дракон мог простить многое, но только не личное оскорбление, нанесенное трусливо, чужими руками и исподтишка.
– Скажи лучше, мил-человек, какими речами тебя еще лейтенант развлек? И как ты его убедил пооткровенничать? Офицеры – не чета дуралеям-солдатам, они в призраков-мстителей не верят…
– Конечно, не верят, – поддакнул Кюсо, а его физиономия тут же расплылась в довольной ухмылке. – Зачем призраком притворяться, когда в его спаленке, теплой да уютной, камин имелся. Привязал я его к вертелу и, как барашка, жирненького да сочненького, над огоньком крутить начал… мигом, голубчик, запел!
«Еще бы, – подумал дракон, – от пьяного мужлана чего угодно ожидать можно, зажарит да еще и уплетет за милую душу, если закуси иной не найдет…»