Время перемен. Лабиринт Безумия
Шрифт:
В тот раз у них не вышло: обидно погорели на самом простом — банально не рассчитали сил. И обрушили гору Импала себе же на головы, едва не похоронив под обрушившейся лавиной драгоценные Ключи, вместо того, чтобы тихонько скрасть свое сокровище и наслаждаться заслуженными лаврами победителей целую тысячу лет. Пожалуй, подобную безалаберность можно объяснить лишь вмешательством великого Провидения или самым настоящим чудом. Но, как бы то ни было, тот Поход все же удался, Ключи благополучно вернулись в сокровищницу, и отцу Танариса на время пришлось смириться с поражением. После чего раскрывать свои планы любимому сыну, тщательно готовиться к следующему рывку, в процессе этого окончательно спятить и, наконец, вскоре безвременно почить от коварного удара в спину, нанесенного
А дальше — совсем просто. Танарис, как достойный преемник отца, довел его дело до логического завершения. Организовал агинцев, человеческих магов (где он их только набрал, подлец?), выловил даже оборотня, красиво подставив весь отряд в Малых Овражках и едва не загубив караван. Конечно, чего ему было беспокоиться, когда в Пределах его поджидали сразу трое предусмотрительно подкупленных Стражей? Избавился бы от надоедливых смертных, забрал драгоценные Ключики, дошел бы спокойно с Арканом до Заставы, а обо всем остальном позаботились бы другие подельники. В том числе и о том, чтобы проводить его до Лабиринта. А что? Чем не план? Жаль, что не вышло. Да, он неслабо поскрипел зубами, когда ничего не получилось, но потом, как миленький, отправился на Тропу Смертников, чтобы не потерять из виду объект своей охоты. Вернее, целых два объекта: древний артефакт Темного Владыки и, разумеется, последнего отпрыска некогда могучего Рода, у которого (единственного!) были силы и умения, чтобы этот артефакт правильно активировать. Остальное уже известно…
Белка облизнула сухие губы и неловко пошевелилась, но почти сразу вынужденно замерла и с какой-то невеселой улыбкой взглянула на безупречный профиль Темного эльфа, сосредоточенно склонившегося над ее верным напарником. Таррэн, Таррэн… кто бы мог подумать, что он окажется именно таким? Неправильным, необычным, удивительно непохожим ни на одного из своих сородичей. Гордым, но не высокомерным. Исполненным бесспорной силы и внутреннего достоинства. Рискованным, но ничуть не боящимся смерти. Понимающим, умеющим сочувствовать, что для Темных, по меньшей мере, странно. Поразительно чувственным. Очень выносливым, надежным во всем и (что самое главное) невероятно, невозможно, немыслимо сдержанным. От простых слов до самых бурных эмоций. Он оказался совершенно другим. Вовсе не тем, кем она когда-то считала. Почти идеальным… да, видно, все же не судьба.
Белка сдавленно закашлялась и с новой силой обхватила руками живот.
— Ох! Иррадэ…
— Белка? — неожиданно вскинул голову Темный эльф и обеспокоенно обернулся. — Ты в порядке?
— Еще как, — хрипло прошептала она, содрогаясь уже беспрестанно и кривясь, будто отхлебнула горькой гномьей настойки. — Скоро буду совсем… как огурчик… худой такой, солененький… с плесенью…
— Белка-а-а… — Таррэн нервно дернулся, нутром чуя, что что-то не так. Напрягся, насторожился, потому что ее бледное, застывшее восковой маской лицо выглядело каким-то странным и неживым. Наконец, совсем встревожился и уже собрался окликнуть Элиара, советуя поторопиться со Шранком. Но в этот момент мудрое сердце пугливо сжалось, похолодело от нехорошей догадки и гулко ударило. Господи, да почему же она не шевелится?!! Почему не встала и не подошла к напарнику, о котором всегда беспокоилась?! Почему сидит так, словно боится даже крохотное движение сделать, а живот зажимает уже обеими руками, будто из последних сил сдерживает… БОЛЬ?!!!
Белка, поймав его взгляд, слабо улыбнулась. Но так виновато, что его сердце просто остановилось от страшного подозрения, а потом вдруг ухнуло куда-то вниз, где и задрожало от предчувствия надвигающейся катастрофы. Так, бывает, прячется от раскатов грома кролик, испуганный внезапностью и силой приближающегося ненастья. Так забиваются в глубокие норы суслики, завидевшие в небе черную тень летящего ястреба. Так исчезает из виду мошкара под порывом холодного, предгрозового ветра. И так вдребезги разбивается случайно обороненный сосуд, из которого щедро выплескивается на пол драгоценное красное вино.
Таррэн внезапно побелел, как полотно, с ужасом понимая, что что-то упустил. Тихо ахнул, справедливо заподозрив очередной подвох, молниеносно вскинулся и вдруг громадным прыжком оказался рядом. Не обращая внимания на удивленные взгляды со спины, с ходу подхватил ее на руки, легко приподнял, уже ощущая под пальцами что-то мокрое, горячее и отвратительно липкое. Поразился неестественной белизне ее кожи. Тому, как безвольно она обмякла и почти сразу до скрипа сжала зубы, чтобы не вскрикнуть. Бережно уложил на траву, отвел вялые ладони в сторону… и глухо застонал, увидев то, что она так долго от них скрывала.
Ох, не зря у него так пусто стало внутри! Не зря второе сердце покрылось коркой холодного ужаса! Не зря оно так дрожало сейчас, зная, что едва не опоздало с предупреждением!
— Белка!! Темная бездна… что же ты наделала?!! Почему не сказала?!!
Гончая стыдливо опустила ресницы и промолчала. Да и о чем говорить, когда и так все яснее ясного? Зачем тревожить людей впустую? Для чего тратить время? И силы, если они все равно не помогут? Белка достаточно понимала в ранах, чтобы прекрасно сознавать, что от такого ей уже не оправиться: гномий аконит оказался достойным оружием, у которого хватило силы даже на ее дубленую шкуру. Не зря Танарис первым делом схватился именно за него. Знал, как чуял, что лишь в этом его спасение. Что только эта сталь способна пробить измененную кожу странного существа, в котором некогда слилась кровь человека и эльфа. И Белка тоже это знала. Понимала, на что шла, но была готова к такому размену. Просто уворачиваться — значило, испортить прекрасный прыжок и подарить Светлому лишний миг для смертельного заклятия. А рисковать чужими жизнями она до сих пор так и не научилась. Своя — что? Свою не жалко: мало кому понравится быть дорогим, но ненужным клинком в чужой сокровищнице. Еще меньше найдется тех, кто сумеет вынести тяжесть вины и повисшее могильным камнем прошлое, от которого не было спасения ни наяву, ни даже во снах. А потому она не стала мудрить — ударила так, как умела с детства: быстро, сильно, наверняка; не жалея ни себя, ни тем более — врага. Ударила и, как всегда, попала — Танарис не успел больше никого убить. А значит, оно того стоило.
Ее заимствованная у Аркана рубаха давно промокла насквозь, по пальцам непрерывно струилась алая кровь, широкая рана внизу живота выглядела скверно, но, что самое мерзкое, она была глубокой и задела важные жилы внутри. Проклятого клинка там уже не было — напоровшись всем телом на гномью сталь, Белка вытащила его почти сразу, чтобы успеть пронзить чужое горло до того, как оттуда вырвутся обрекающие для ее друзей слова посмертного проклятия. Но рана осталась, и маленькая Гончая никому не решилась про это сказать. Надеялась, что они не узнают до тех пор, пока не станет слишком поздно. Посчитала, что сумеет утаить свою оплошность. Но слегка недоглядела: проклятый Темный все равно почуял. А теперь смотрел на нее так, будто это его сейчас убивали.
— Белка…
— Забавно, да? — прошептала она, слабо улыбаясь на искренний ужас, проступивший на его всегда невозмутимом лице. — Видно, мне на роду написано спасать твою шкуру, ушастый. Не в первый, но, похоже… в последний раз. Нет, не трогай. Это все равно бесполезно — задета жила, я чувствую. У меня внутри уже целое море плещется, скоро захлебнусь. Перевязывать тут без толку, лечить — тем более… ваша магия на меня не действует, сам знаешь.
— Враждебная — нет, — немеющими губами ответил он. — Но ты говорила, что лечить я могу.
— Ничего ты не можешь, дурачок. Ты даже в прошлый раз едва сумел подтолкнуть мои раны к заживлению, да и то лишь потому, что они были неопасны. Но даже это истощило тебя, как недельная голодовка на сухую вместе с пытками и прижиганием каленым железом. А теперь все гораздо серьезнее. Ты просто не пробьешь мою защиту. И Элиар тоже. Только продлите агонию… не надо. К тому же, я не позволю вам ко мне прикоснуться: руны все еще никуда не делись, и они убьют любого, кто попытается вмешаться. Даже тебя. Так что оставь. Я не хочу, чтобы пострадал кто-то еще.