Время перемен. Том 2
Шрифт:
— А уж потом грабли девкам под подол запустить недурно бы, — осклабился Джо.
— Истинно говорите, маркиз короткий хер, — ответил ему конюх, отчего остальные засмеялись.
— У меня не короткий.
— Это как посмотреть. С твоим ростом любой по колено.
Все заржали, словно кони. Коротышка же нахмурился.
— Не куксись, Джо. Неделю назад ты отлично отодрал ту баронку, как её, мать её за ногу?
Они приоткрыли ворота и вошли в амбар. Запах пива, пота и огненной настойки ударил в нос. Ближе к стенам уложили стога сена, за
— Свобода! — крикнул Харт и поспешил к первой одинокой девке за столом.
Он как будто заметил, что у неё красное родимое пятно на пол щеки, но по дороге уже нагрузился и ему было плевать, и через три минуты он уже вовсю стискивал её сиськи в углу ангара, а ещё через десять, довольный, пил с друзьями за столом.
— Слыш, — окликнул он незнакомого сухонького мужичка, — Хорошо тут у вас, привольно, без ёбаных графьёв-мудочьёв!
Мужичок улыбнулся, отчего сеть морщин заплясала вокруг его глаз:
— Свинки отвадили. Наш лыцарь и носу сюда не кажет, лакея только за деньгами присылает, а нам радость. И новым людям мы открыты.
— Шо, я могу ещё кого-нито привести в этот амбар?
— Отчего же нет? Главное — чтоб не барон, не виконт и не другой какой поебонт.
— Да сам их терпеть ненавижу! Выпьешь со мной?
— С хорошим человеком почему-ж нет?
Харт взял у Рогана кружку, передал её мужичку, наполнил свою и его из глиняного бутыля, и они опрокинули за здравие.
Роган осоловелым взглядом водил по ним, но Харт вернул ему кружку:
— Не серчай, дружище, я только одолжил на время.
В ответ Роган лишь икнул и уставился на содержимое, пока к нему не подоспела та же баба с пятном.
— Как тебя звать? — поглядел Харт на незнакомца.
— Ян Терлек, — ответил он, — А ты кто таков?
— Харт, конюх я. Граф, у которого служил, в столицу подался, и я с ним.
— Что за граф?
— Неважно, убёг я от него, в порте промышляю помаленьку. Ты, мил человек, чем занимаешься?
— Свинопас я. Иногда — свинорез, ну и ещё кое-кто, коли надобно.
Глаза его светились странным светом. Харт никак не мог взять в толк, почему никогда не видел раньше таких глаз, но, как только Ян Терлек рассказал ему, чем ещё промышляет на досуге, Харт понял, что свет этот — свет свободы, которого раньше конюх ни разу не видал.
…
Предчувствие давно говорило о том, что придётся это сделать. С того самого момента, как Жерар вернулся с войны и впервые после неё попал на бал к знаменитому председателю фехтовального клуба «Скорпион», первому клинку Лемэса и всей Кантании, графу Истеру де Бижону. Но лишь недавно Жерар решил твёрдо и неотступно, что де Бижона необходимо убить.
В его руки столь удачно попало письмо с прошлого бала, адресованное, конечно же, Пенелопе де Эскрэ. Только в письме ни слова о том, кому оно адресовано. Зато подпись де Бижона на месте. Молодой граф прекрасно знал, чем они занимаются в глубине сада. И, прогуливаясь там с Элизой, случайно обнаружил эту записку. На его удачу, Элиза в это время созерцала цветы.
Он не знал, почему этот клочок бумаги валялся в траве — или его случайно обронили, или де Бижон вовсе не опасался, что его найдут и просто бросил, понадеявшись на уборщиков.
Как бы там ни было, для провокации, которую задумал граф де Сарвуазье, записка подходила идеально. Вызвать на дуэль самого Истера де Бижона, видано ли? Он уже представлял себе изумлённые лица гостей. Любой сказал бы, что шансы на успех этой затеи выглядят не так уж радужно. В одном граф был уверен — эти шансы точно выше, чем может думать о них де Бижон.
Поэтому Жерар набрал побольше воздуха в грудь, изобразил на лице маску оскорблённого ухажёра и быстрым шагом двинулся через сад туда, где гости смотрели театральное представление. Де Бижон, конечно же, сидел в первом ряду и шептал что-то на ухо Гастону де Арманьяку, улыбаясь при этом.
— Что это? — Жерар грубо бросил в него записку.
Листок зацепился за золотую пуговицу, и председатель взял его, чтобы поглядеть:
— Это вы мне скажите.
— А я скажу, — вскричал молодой граф, — Ещё как скажу, чёрт вас дери!
По толпе прошёл шепоток.
Лицо де Бижона на миг выдало удивление, но в следующую секунду он ответил:
— Поосторожнее на поворотах. Вы знаете, кто я такой.
— Бесстыжий растлитель, вот кто вы! Мало вам вашей Пенелопы? Почему я нахожу эту записку у Элизы? Вы положили глаз на неё, или пытаетесь издеваться надо мной таким образом?! Впрочем, не имеет значения! И то, и другое требует сатисфакции, и я намерен её получить.
Очередная волна шёпота. Мерзавец Истер сидел неподвижно всё это время.
Жерар чуть наклонился вперёд и указал пальцем на эфес его эспады:
— Не для красоты носите, надеюсь?
— Вы заблуждаетесь, граф…
— Это вы заблуждаетесь! — де Сарвуазье снова перешёл на крик, — Если думаете, что окружены одними лишь трусами, неспособными бросить вам вызов.
— Одумайтесь, я фехтую лучше, вы знаете это.
— Трое направят мою руку, во имя справедливости! — выкрикнул он.
— Исход поединка решает мастерство, вам ли не знать? Оставьте свою горячность, вы просто поддались импульсу, вот и всё. Предлагаю обсудить…
Молодой граф искренне желал, чтобы всё это выглядело как импульс, порыв молодого и горячего характера, поэтому для пущего эффекта он снял перчатку и дважды хлестнул ею де Бижона по щекам:
— Ничего я не желаю обсуждать! Готовьте эспаду, или признайте, что вы трус!
— Все свидетели, я пытался решить дело миром, — ответил несколько обескураженный председатель, — Но теперь уж поздно. Извольте на исходную, молодой человек.