Время перемен
Шрифт:
— Это лучше всего, сэр, — говорил он. — И мой вам совет, влейте в себя побольше виски, чтобы быстрее отключиться. Я всего раз был у дантиста и уверяю вас, скорее дам ногу себе отрезать, чем согласиться опять попасть к ним в лапы. Побудьте дома пару деньков, ничего здесь не случится. И еще скажу, сэр, вам нужно отвлечься, в последнее время вы ходите, как в воду опущенный.
По дороге домой Дэн сказал себе, что последует разумному совету Стенхауса и отправится в постель, предварительно заправившись виски.
Когда Дэн, наконец, добрался до дома, то вместо сочувствия и утешения встретил испуг на лицах всех, кого увидел в холле.
— Что здесь у вас случилось? — Дэн с трудом разомкнул опухшие губы.
— Ой, сэр, — тихо заговорила Ада, с заговорщицким видом наклоняясь к нему. — Хозяйка не хотела брать Бена с собой на прогулку. Он все не отставал, она вышла из себя, ударила его и велела отправляться в детскую. Потом она ушла, а через некоторое время прибегает Рут и спрашивает: «Где мистер Бен?». А его нет. Мы обыскали весь сад, сэр, выходили на дорогу…Ой, сэр, как же они вас разукрасили…
— Бена нет нигде, он убежал, папа!
— А где Рут? — спросил у Ады Дэн.
— Она все бегает, ищет Бена. Бетти говорит, что он не мог уйти по аллее. Она была во дворе, мыла окна и ей была видна вся аллея. Правда, Бетти?
— Верно, сэр, — ответила служанка, приседая. — Он не мог там пройти. Я не уходила со двора и увидела бы его.
— А я так думаю, сэр, — рассудительно заметила Ада. — Он прошел через сад и перелез через забор, за которым поле.
— Иди наверх с Джонатаном, — сказал Дэн Гарри, — и посидите там, пока я не вернусь.
— А нам нельзя с тобой, папа? — спросил Гарри.
— Нет, нет. Оставайтесь наверху, мы будем знать, что вы там. Теперь идите. — Он подтолкнул их к лестнице и взялся за щеку.
— Ой, сэр, совсем они вас замучили, — снова пожалела его Ада. — Наверное, вытащили зуб?
— Да, Ада, — без всякого выражения промолвил Дэн. — Я его выдернул. — Он повернулся и через холл прошел в кухню, где кухарка месила тесто.
— Он же мальчик, сэр, — сказала она, отрываясь от своего занятия. — А мальчишки всегда любят убегать из дома. Не знаю, из-за чего весь шум. Наверное, он в лесу. На прошлой неделе они все туда втихаря бегали, хотя хозяйка запретила им там играть: вдруг там живут бродяги. Но мальчишки везде одинаковые. Ой, сэр, вам зуб вырвали?
Он молча кивнул.
— У вас все лицо распухло, сэр. Я бы не стала на вашем месте беспокоиться за парня. Мальчишки, всегда мальчишки. Мои пропадали бывало целыми днями. Они всегда возвращаются, когда проголодаются, как следует. Пустой желудок вернее всего загоняет их домой.
Дэн вышел из кухни и, пройдя под аркой, составленной из выстриженных вечнозеленых кустов, прошел в сад.
Сад тянулся довольно узкой и длинной полосой. Половину его занимали лужайки с клумбами, где росли кусты роз. За этим участком, отделенным от остального сада увитыми розами решетками, находился огород, еще дальше невозделанная часть сада служила мальчикам местом игр. Здесь стояла старая беседка, а в углу протекал ручей. Сад был обнесен почти полутораметровым забором.
Дэн подошел к решеткам и увидел Рут. Девушка уже перелезла через забор и помогала перелезть Бену. Он плакал, опустив голову на грудь.
Дэн собирался было помахать им рукой, но увидел, как Рут обняла Бена за плечи и повела в беседку. Войдя, она закрыла дверь. Дэн торопливо прошел мимо чинно выстроившихся в
— Никто не целовался, ты ничего не видел, — внушала она Бену. — Слышишь, тебе это показалось.
— Нет, я видел, все видел, — громко и сердито возражал мальчик. — Я же говорил тебе, что видел их. Она меня никогда не целует. Только Джонатана, иногда Гарри, а меня никогда, никогда. Она никогда не целует меня. — Голос зазвучал тихо. — Именно так и было.
Рут привлекла к себе ребенка и прижала его голову к своей груди.
— Послушай меня, Бен, слушай меня внимательно. — Она на минуту замолчала и, закусив губу, оглядела небольшой павильон, заваленный игрушками. Рут резко отодвинула от себя мальчика, схватила за плечи и присела, чтобы лучше видеть его лицо.
— Слушай меня, Бен, Бенджамин, — заговорила она снова ясно и четко. — Навостри уши и слушай… ты должен забыть о том, что ты, как тебе кажется, видел.
— Но…
— Я все тебе скажу, слушай. Но сначала спрошу: ты хочешь потерять маму? Хочешь, чтобы она уехала и никогда не вернулась? Ответь, хочешь?
Малыш смотрел на нее, не отрываясь, и в его темных глазах застыла боль, которой он не мог до конца осознать.
— Если ты хоть раз откроешь рот, — продолжала Рут, — и скажешь даже одно словечко о том, что тебе показалось, то больше никогда не увидишь свою маму. Она уедет, оставит дом и уедет. Я говорю тебе это потому, что и речи быть не может о том, что ты поедешь с ней. Подумай, что тогда будет? Я уйду, а как же вы? Вам наймут кого-нибудь вроде Ады или Бетти и, я вам тогда не завидую. Так что держи свой рот на замке. Ни слова ни Джонатану, ни Гарри, никому другому на целом свете, иначе останешься один, тебе будет похуже, чем моряку после кораблекрушения. Знаешь историю о Синбаде-мореходе? Ну, так вот. То, что с ним было, ерунда по сравнению с тем, что ждет тебя и всех остальных, потому что я постараюсь убраться отсюда побыстрее… так что все зависит от тебя.
— Но… но Рути. Я… я видел маму, говорю тебе, я видел маму с незнакомым джентльменом, она назвала его Майкл.
— Тогда, как знаешь. — Рут повернулась и направилась к двери. — Хочешь неприятностей, Бенджамин Беншем? Скажу тебе сразу, ты их, парень, получишь. Если проболтаешься, мир рухнет на твою голову. — Она вдруг резко обернулась, снова бросилась к нему, прижимая к себе и приговаривая: — Ну, не надо плакать, перестань, ты же никогда не плачешь. Бен, ты уже большой мальчик, больше братьев и провести их можешь в два счета. Ты такой умный, Бен, быстро соображаешь. Постарайся понять. Случилось кое-что. Ты видел это, я тебе верю, но если ты проговоришься, будет беда, точно тебе говорю, большая беда. — Она помолчала, не отпуская его от себя, потом заглянула ему в лицо и попросила: — Обещай мне, перекрестись и поклянись, что не скажешь ни слова. Ну, вот, молодец. Это останется между нами. Только ты и я будем знать этот секрет. А если мы проболтаемся, будет плохо твоему отцу и… маме. У нее будут большие неприятности. — Рут умолкла, думая про себя: «Устроить бы ей этих неприятностей и побольше, твари такой. Если бы не он, стала бы я уговаривать парня, пусть бы все выложил. Но что с ним будет, когда узнает, что его водили за нос. И что он так над ней трясется? Такие женщины, как она, знают, чем привлечь».