Время побежденных
Шрифт:
Тут же, неподалеку от контрольного пункта, под яркими навесами стоят прилавки, на которых шевелят жабрами и плавниками многочисленные обитатели моря — загадочные скаты с плоскими непроницаемыми рылами; камбалы, похожие на обросшие слизью морские камни; чудовищные глубоководные химеры, в чьих глазах-блюдцах отражается северное небо. Тут всегда шумно: полно рыбаков, продавцов, покупателей, просто праздных гуляк и даже заезжих богатых туристов из Европы — очень богатых, потому что остальным пока не до путешествий. Даже ка- дары тут бывают, и потому никто не обратил особого внимания на Карса, который со скучающим
— Ну что? — спросил я тихонько.
Карс, не глядя в мою сторону и не разжимая губ, ответил:
— Его еще нет. Я говорил с его квартирной хозяйкой. Он каждое воскресенье шастает на этот рынок. Тут передвижная выставка цветов приезжает. Цветы он любит.
— Ты его видел?
— Фотографию видел. В участке взял. Не бери головой, узнаю.
— В голову.
— Чего?
— Ты хотел сказать «не бери в голову».
— Какая разница, Олаф? Что в лоб, что на лбу, правильно? Погоди минутку…
Он насторожился. Я бросил рассеянный взгляд, следуя за его подсказкой, но ничего не смог разглядеть из-за какой-то лихой старушки в щедро украшенной цветами широкополой шляпе. Старушенция, заслонившая мне обзор, наигрывала на старинной шарманке какую-то хреновину. Вальс, наверное…
Я вытянул шею, пытаясь вычислить, на кого Карс все-таки смотрит, но все заслоняли цветы и вишенки на шляпе шарманщицы.
— Вот он, — вполголоса произнес мой напарник, — у той чугунной бухты. Оперся на нее…
— Ага… — Я наконец расширил поле обзора и увидел массивную чугунную причальную тумбу — к ней было пришвартовано одно из суденышек островной общины, и белоголовые детишки в клетчатых коричневых платках уже выносили на палубу корзины с уловом.
У тумбы стоял человек — не знай я, что туг может выглядеть как угодно, нипочем бы не заподозрил именно его. Прилично одетый, наглухо застегнутый средних лет типчик с прилизанными волосами, тонкие пальцы горожанина, не знающие физической работы, — не верилось, что именно они держали нож, выпустивший кровь одной семье в Фьорде и еще одной — в Ставанге… Что ж, все бывает…
Стоял он очень удобно. Судно болталось на натянутом канате — если он не в помрачении, ему сроду не одолеть распахнувшееся перед ним водное пространство. Одним прыжком на палубу тут не перескочишь… Сзади вот, правда, толпа народу, но если припереть его к этой чугунной дуре… Вполне может получиться.
Я кивнул Карсу:
— Если мы с тобой возьмем его в клещи… Ему никуда не деться. Мы его живо заломаем. — И, сохраняя беззаботный вид, двинулся, намереваясь раствориться в толпе, пока Карс обходил прилавок с другой стороны, как вдруг — елкин корень! — почувствовал у себя в кармане чью-то руку.
Я резко повернулся.
Парень — почти мальчишка, — застигнутый на месте преступления, уже потащил было руку (а вместе с ней — и мой бумажник) обратно, как вдруг до него дошло, что я его засек. Он резко дернулся, и пальцы его наткнулись на жесткую кожу кобуры у меня под мышкой.
Он так и застыл, приоткрыв рот и вытаращив глаза.
Я схватил его за плечо.
— Сукин сын, щипач вонючий… — я говорил внушительно, но тихо, стараясь не привлекать внимание окружающих, — а ну вали отсюда!
Тот икнул.
— Простите, сударь. Я не знал, что вы легавый!
Последние слова он почти выкрикнул, и люди, стоящие поблизости, уже стали на нас оборачиваться. Далеко в толпе мелькал лысый череп Карса — он уже подобрался к подозреваемому в полной уверенности, что и я действую аналогичным образом. Ему и в голову не пришло, что с его опытным напарником может случится такая вот идиотская история.
Тем не менее шум, поднятый нами, заставил человечка у причальной тумбы насторожиться. Он растерянно оглянулся, увидел приближающегося к нему Карса и кинулся бежать, проталкиваясь сквозь толпу. Карс, секунду промедлив от неожиданности, кинулся за ним.
Я отпихнул от себя мальчишку-карманника.
— Считай, что тебе повезло, ублюдок. Проваливай! И больше мне на глаза не попадайся.
И тоже ринулся вдогонку. Преследование оказалось делом нелегким, поскольку толпа была явно на стороне беглеца. Для большей части людей туги — это нечто из области страшных слухов; а вот кадаров недолюбливают, как вообще всех чужаков. С точки зрения праздного зеваки, в данный момент два поганых легаша, один из которых вдобавок еще и не человек, травят какого-то ни в чем не повинного бедолагу. А потому каждый сукин сын, который попадался на пути, так и норовил подставить ножку или пихнуть меня как бы ненароком локтем — я еле удерживал равновесие. Тем временем чертов туг уже успел удалиться от меня на порядочное расстояние и теперь петлял меж выставленных на тротуаре низких ящиков с бегониями и асфоделиями.
Наконец ему удалось выбраться из толпы на относительный простор и он, уже не разбирая дороги, кинулся бежать. Карс, который следовал за ним на расстоянии нескольких метров, вытащил пистолет, но стрелять не мог, поскольку поблизости было полно прохожих, я тем более не мог стрелять, потому что вдобавок рисковал попасть в своего напарника.
Еще несколько минут этой бестолковой погони, и перед глазами у меня замаячил лес мачт — они медленно раскачивались, вычерчивая плавные дуги в сером небе, а фонарики, горевшие на верхушках, бросали пляшущие отсветы на серую воду гавани.
Мы оказались на территории яхт-клуба.
Туг совершил невероятный прыжок и перемахнул на палубу одной из яхт, пришвартованных неподалеку. Судорожным движением он сбросил причальный канат и уже кинулся к мотору, чтобы завести его, — и тут Карс впервые получил возможность прицелиться. Человечек на борту на миг поднял голову, и его испуганные глаза — глаза затравленного животного — встретились с непроницаемым взглядом Карса. Он все понял. Всхлипнул, отошел от мотора и поднял руки.
Я крикнул: