Время собирать камни

Дунский Юлий Теодорович

— Почему? Что вас со здоровьем?

— Да я здоровее их всех! Но они как начнут стукать своими хитрыми молоточками, обязательно достучатся. У них в талмудах записано, что при контузии поврежден позвоночный нерв и еще что-то. Пока шла война, был годен, а теперь — в отставку.

— Позвоночный нерв? — пожал плечами дивинж. — Я про такой нерв не слыхал, но это неважно. Ну, предположим, спишут. Вернетесь домой, к семье. Сейчас многие офицеры об этом просят.

— Вот они пускай и едут к семье, — невежливо перебил Демин. — А мне ехать

некуда!

Собеседник удивился:

— У вас, по-моему, была жена?

— Была, да сплыла. В общем, без армии я для себя жизни не вижу.

Дивинж был человек интеллигентный и не стал проявлять участия, расспрашивать, что да почему. Вместо этого он сказал:

— Тогда вам повезло. Я вас решил послать в Союз с ответственным заданием. Так что вопрос о медкомиссии пока отпадает. Но, положа руку на сердце, вы действительно здоровы?

— Как штык, товарищ подполковник!

У себя в кабинете комендант беседовал с Деминым. Сбоку сидел майор-особист.

— Характер задания мне ясен, — говорил Демин. — Маршрут тоже. А где получить документацию? Формуляры, схемы, привязки?

Комендант и особист переглянулись.

— Вот в этом и загвоздка, — признался комендант. — Документации практически нет никакой. С тобой поедет человек. Он все знает, все покажет.

— Ну, это как-то несолидно… А что за человек? Толковый хоть?

Не ответив, комендант попросил особиста:

— Пригласите его, Борис Николаевич. Майор вышел в соседнюю комнату и вернулся с Онезоргом. Немец поправил фуражку, ту самую, которую топтал капитан Демин, и щелкнул каблуками.

— Это же фриц! — возмутился капитан. Особист усмехнулся, подмигнул коменданту:

— Наблюдательный!

Но Демин шутливого тона не принял:

— Фашист, гитлеровский недобиток! Да я с ним на одном поле…

— Полегче, капитан, — перебил особист. — Он по-русски хорошо понимает.

— Тем лучше! Пускай знает, что я про него думаю.

— Демин, Демии, — попытался урезонить его комендант. — Проявляй такт. Задание у тебя не только военное, но и, можно сказать, дипломатическое.

— Вот и послали бы дипломата! Он вам, товарищ подполковник, и разминирует, и такт соблюдет!

— Разминировать будет вот он, гражданин Онезорг, — сказал комендант уже жестко. Строптивый капитан начал его раздражать.

— А я тогда зачем? Для блезиру?

— Вы будете наблюдать, контролировать. А исполнителем будет он. Он эти хитрые мины сам ставил, — объяснил особист.

— Ну я так и чувствовал, — со злобным удовлетворением кивнул Демин. — У него на морде написано.

— Товарищ капитан, прекратите! — перешел на «вы» комендант. — Не к чему сейчас доказывать свою непримиримость, ненависть к врагу.

Демин сердито дернул плечом, так что звякнули ордена и медали на его гимнастерке.

— Я, по-моему, и раньше доказывал.

— Доказывал и доказал. Но сейчас другие времена.

— Времена

другие… А они? Тоже другие? — Капитан Демин не мог допустить, чтобы последнее слово осталось не за ним.

В купе немецкого вагона из шести мест занято было пять. На шестое место Демин положил свой планшет. Капитан ерзал на обтянутом пыльным плюшем диванчике и нетерпеливо поглядывал на часы.

А Онезорг, сидевший напротив, смотрел в окно, за которым беззвучно, как на экранчике немого кино, прощались отъезжающие и провожающие.

Дверь с непривычным стеклянным верхом отодвинулась, и в купе заглянул лейтенант-артиллерист.

— Товарищ капитан! — сказал он жалобно. — Ну, где ж ваш переводчик? Может, он вообще не поедет?.. Я сяду?

— Не придет, сядешь, — буркнул Демин.

За окном в последний раз ударил вокзальный колокол, ему ответил свисток паровоза, и, вздрогнув, поезд тронулся в путь. Демин пожал плечами и забрал со свободного места планшет. Но не успел артиллерист со своим солидным чемоданом протиснуться в купе, как за его спиной послышалось вежливое:

— Разрешите?

И в купе вошла хорошенькая молодая женщина. Скользнув взглядом не по лицам, а по погонам сидевших в купе, она обратилась к капитану:

— Товарищ Демин? Я ваш переводчик. Погодина Нинель Александровна.

И Демин впервые за все время заулыбался, расцвел.

— Не повезло тебе, лейтенант! А мне, я считаю, крупно повезло.

Он взял из рук новой пассажирки саквояж, закинул его иа багажную полочку и только тогда представился:

— Демин Виктор Степанович. Но можно просто Виктор.

— А меня можно Неля… А где…

— Вот он.

Демин показал подбородком на Онезорга, который был в черном плаще поверх мундира и без фуражки. Онезорг встал, поклонился. Неля вежливо кивнула в ответ.

Поезд шел по Германии мимо аккуратных почти не тронутых войной станций, лесочков; хуторов. Рудольф Онезорг по-прежнему смотрел в окно, трое попутчиков — два майора медицинской службы и пожилой железнодорожник — играли в преферанс, выкладывая карты на чемодан, а Демина и Нели не было.

Они стояли в коридоре у окна и курили.

— Последние три дня настроение было самое поганое, — говорил Демин. — А тут еще сказали, переводчиком поедет женщина. У меня даже сомнений не возникло: обязательно Клару Ивановну дадут, из штаба полка. Такая кикимора! И вдруг вы, Прямо как луч света в темном царстве.

Но Неля не слушала эти лестные для нее высказывания. Она глядела на дверь соседнего купе. Демин тоже посмотрел и увидел сквозь стекло, как молоденький солдат кормит другого, такого же молодого. У того, которого кормили, обе руки были толсто забинтованы и лежали бесформенными белыми комками на коленях. Его товарищ резал десантным ножом хлеб с салом на ровненькие кубики и на кончике того же ножа подносил ко рту инвалида.