Время собираться
Шрифт:
– В чем дело?
Она повернулась к нему.
– Ни в чем.
– Не хочешь, чтобы я говорил тебе, что ты хорошо выглядишь?
– Не хочу.
– Почему?
– Потому что не хочу! Разве не понимаешь? Мне все это надоело. Все. Вообще все.
Верн удивился.
– Но…
– Все, что угодно, только не начинай опять. Не придумывай, что бы сказать приятного. Я не хочу ничего такого слышать.
– Будь я проклят.
– Будешь. – Она вздернула подбородок. – Непременно будешь.
– Кончай, –
– Забудь об этом.
Барбара расслабилась.
– Извини. Я словно разбита на части. Одна часть хочет одного, другая тут же другого.
– Это все жара. И скука. Я тоже все время думаю о том, что бы мне хотелось сделать. Но стоит только представить, как я встаю, спускаюсь вниз и выхожу на солнце…
– Зачем выходить? Давай займемся чем-нибудь здесь.
– Чем, например?
– О господи! Действительно, чем?
– Ради бога, Верн.
Он ухмыльнулся ей снизу вверх.
Она едва заметно улыбнулась.
– Кровать развалится. Она и так едва стоит. Вот почему я до сих пор так целомудренно жила.
– Правда?
– Какое-то время. – Она села рядом с ним. – Знаешь, Верн, так странно, что одни вещи меняются, а другие остаются как прежде.
– Как так?
– Ты же понимаешь, о чем я. Четыре года многое способны убить, но не все. Главная проблема – понять, что именно они убили, а что осталось невредимо. Это так трудно. Невозможно. По крайней мере заранее. Что там происходит, в глубинах сознания? Хотела бы я знать, что во мне еще уцелело. Хотела бы я это найти.
– Есть вещь, которую ничем не убьешь. Ну, разве что вместе с телом.
– Четыре года – долгий срок. Хотя какого черта. – Она повернулась к нему. – Посмотри, насколько другой я стала. Наверное, интересно это видеть. Я ведь сильно переменилась, правда?
– Из юной девушки ты превратилась в полностью сформировавшуюся женщину, – констатировал Верн.
– Прекрати. – Она покраснела. – Это не то, что я хочу услышать. Я же тебе говорила.
– Но это правда.
– Все равно. Это как раз одна из тех вещей, который меняются со временем. И с этим все. – Пламя на ее щеках разгоралось.
– Вот как?
Барбара стремительно встала и описала по комнате небольшой круг.
– Конечно. С этим все кончено. Теперь меня это совершенно не волнует. Не осталось никаких чувств. Я ничего по этому поводу не чувствую. Может, когда-то это имело значение. Но не теперь.
– Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь. Только в самых общих чертах.
– Этого достаточно. – Она подошла к двери и оглядела пустынный коридор. – Пожалуй, я не буду закрывать дверь. Все равно никто не появится.
Верн с удивлением поднял на нее глаза.
– Что, в чем дело?
Барбара вернулась и теперь угрюмо стояла перед ним.
– Кровать в самом деле не выдержит, ты же понимаешь.
– А?
– Да. – Она потерла шею. – Все от чертовой жары и скуки. Так что не принимай на свой счет. Когда приходится искать себе занятие, недолго и свихнуться.
– Так вот, значит, как ты на это смотришь?
– Отчасти. Мне осточертело просто сидеть здесь в комнате. И будь я проклята, если выйду на солнце. Так что выбора у меня немного.
– Знаешь, я еще никогда не слышал, чтобы это вот так происходило. Никогда в жизни. Не знаю, что и подумать.
– Решай быстрее, – сказала Барбара. – То, что ты говорил насчет времени принятия решений, верно, причем прямо сейчас. Ты хочешь или нет? – И она устремила мимо него внезапно ставший задумчивым взгляд.
– Что такое?
– Может… может, мы выясним раз и навсегда.
Верн встал с кровати.
– О господи. Но где? Я не хочу, чтобы твоя кровать сложилась в самый ответственный момент, похоронив нас под собой.
– Ну, она еще не настолько плоха. – Она улыбнулась. – Но на ней и в самом деле нельзя. Посмотри, как она провисла.
Они посмотрели вместе.
– Ну, тогда на полу? – спросил Верн. – Можно подстелить простыню или еще что-нибудь. Или выйти наружу, на газон. Только там слишком много солнца. Конечно, если ванна достаточно велика…
– Ой, хватит. Нисколько не смешно.
– По-моему, ты говорила, что тебе безразлично.
– Мне – да. Но это не то же самое, что стакан воды выпить.
– Ленин говорил, что это одно и то же.
– Нет, не одно. Ладно, что делать будем?
– Не передумай, пока я найду решение. – Верн огляделся. – Можно перенести матрас на пол. Получится мягко и безопасно. Что скажешь?
– Согласна.
Барбара начала перекладывать одежду с кровати на стол. К тому времени, когда кровать опустела, на столе скопилась приличная гора. Затем Верн ухватился за один край матраса, а она – за другой. Вместе они перенесли матрас и постель на пол.
Верн выпрямился.
– Ну, как тебе? По-моему, не хуже, чем берег ручья.
– Нормально. – Она опять вытерла шею. – Чертова, проклятая жара. И когда только она спадет?
– Через пару минут ты о ней забудешь. Самое большое достоинство этого дела. Пока человек занят им, его можно подпалить, пырнуть ножом и убить, а он и не заметит, пока все не кончится.
Барбара прислонилась к стене и начала снимать туфли и носки.
– Ну? Надеюсь, ты тоже примешь участие. Настолько-то ты джентльмен.
Верн медленно снял ботинки и носки. Барбара расстегнула рубашку и положила ее на стол, к другой одежде.