Время терять и время находить

Коробко Кирилл

Яков с удивлением понял, что руки не чешутся.

– Нет, ваше преосвященство. Мне кажется… у меня руки зачесались после мытья.

Епископ покивал:

– Или это была простая мнительность, ваше высочество. Так бывает. Я не вижу никаких гнойничков на вашей коже, свидетельствующих о чуме. А вот белые полоски на ваших ногтях, в сочетании с тем, что вы перенесли, беспокоят меня гораздо больше.

Он обменялся взглядом с сэром Джоном, и снова пристально посмотрел на принца:

– Однако, ваше высочество, – продолжил епископ каким-то вкрадчивым голосом, – обвинение в покушении, на члена королевской семьи, – одно из самых тяжелых обвинений.

Вы уверены, что хотите его выдвинуть?

Он помолчал, разглядывая Якова. Его глаза стали вдруг колючими:

– Ведь мы с вами думаем об одном и том же человеке. Вдобавок, вы помните, что одна из его жен, Изабелла, в сентябре может родить ему наследника?

– Нет, монсерьер епископ, – ответил Яков. Он понял, что затронул очень тяжелый вопрос. – Конечно, я ни о чем таком не подумал. Как я уже сказал вам, я частично потерял память, поэтому не помню никакой Изабеллы. Я просто обеспокоен появлением, на моих ногтях, этих полосок.

– Мы не можем сейчас объявить о своем подозрении, ваше высочество, – подал голос сэр Джон. – Нас немедленно обвинят в клевете. Или еще в чем-то похуже. – Он наклонился к священнику и продолжил вполголоса. – Тем не менее, если мы хотим его высочество спасти, нужно срочно вывозить мальчика из этого гадюшника.

Тот усмехнулся.

– Хорошо, что нас не слышат, сэр Джон. Так отзываться о королевском дворце! Неизвестно, что расстроит его величество больше – обвинение в покушении на наследника, или насмешка над его архитектурными потугами… Но, подумайте сами: мы не можем вот так – просто взять и увести наследника престола в неизвестном направлении. Я тоже сразу подумал об отравлении, медленном отравлении. Но я не вижу способа, как увести его высочество отсюда без воли монарха.

Он помолчал, склонив голову на бок.

– А теперь, вот что. Представьте на миг, что король лично замешан в отравлении. Зачем ему травить собственного наследника? Это очевидно: он ненавидит Якова. В этом случае очевидно и то, что любое слово о том, чтобы увезти принца из дворца, будет воспринято королем, как попытка вырваться из-под его опеки. Одно это способно вызвать его, самую страшную, ярость. Ведь, если он поставил себе целью избавиться от племянника, он будет рассматривать бегство из дворца, как попытку государственного переворота. Другое дело, если это отравление является интригой другого лица. Или Изабеллы, или кого-то еще. Возможно, тогда король не будет против, если его высочество, например, захочет погостить у меня в аббатстве месяц-другой. Вся проблема сводится, таким образом, к одному вопросу: причастен ли король к отравлению? Как ответить на такой вопрос? Есть ли способ осторожно выведать это у монарха, не возбудив в нем подозрений?

В этом момент служанка принесла судок, с горячим бульоном, и стопку черных сухарей.

– Откуда это? – нахмурился епископ.

– Не беспокойтесь, ваше преосвященство, – усмехнулся сэр Джон. – Я знаю, что ржаных сухарей на королевской кухне не найти, поэтому попросил принести все это из таверны, в квартале отсюда. Я сам там обедаю, и знаю, что готовят там неплохо. Пища, может, и грубовата для аристократического желудка, зато проста и вкусна.

Пока Яков ел, они отошли к окну, и вполголоса продолжили разговор. Бульон оказался ароматным и вкусным. Сухарики, которые Яков макал в бульон, прежде чем откусить, приятно похрустывали.

Видя, что он поел, епископ и рыцарь снова подошли к его кровати. Яков поднял

на них глаза. Оба смотрели на него с заботой и тревогой. Эти люди стали вдруг очень близки и нужны ему. Ему стало теплее на сердце, зная, что на этих двоих он всегда может положиться.

– Сэр Джон…Вы позволите задать вам вопрос?

– Да, безусловно, ваше высочество.

– Его преосвященство уже сказал мне, что находился возле меня, начиная с моего крещения. Не удивляйтесь моему вопросу! Я после болезни почти ничего не помню. Я хочу спросить: а вы? Вы такое заботливое участие принимаете в моей судьбе… Я чувствую, что вы тоже очень мой давний друг.

Глаза рыцаря увлажнились. Он помолчал, улыбнулся, и ответил:

– Вы правы, ваше высочество, болезнь действительно очень изменила вас. До своей болезни герцог Яков Глостерский никогда не называл меня своим другом. Он считал, что мое присутствие, возле его особы – это нечто само собой разумеющееся. На самом деле, я при вас еще до вашего рождения. Я служил вашему отцу, еще до того, как он взошел на трон. Когда вы родились, я был рядом с вашей матушкой. Потом я стал вам крестным отцом. А теперь вот служу вам.

У Якова от этих простых слов тоже защипало в глазах.

– Спасибо вам за все, что вы для меня сделали и делаете.

Сэр Джон поклонился со всей грацией, какой позволяла кираса. Яков перевел глаза на епископа.

– Монсеньер епископ, мы с вами тоже были друзьями? Или вы возле меня… по службе?

В глазах епископа появилась смешинка:

– Разумеется, по службе, ваше высочество. Ведь я ваш духовник. Однако вы можете обратиться ко мне с любой проблемой, любой просьбой – как к другу. Обещаю: я отнесусь ко всем вашим нуждам со всем рвением, на которое хватит моих скромных сил.

– Спасибо и вам, ваше преосвященство.

Епископ тоже поклонился.

– Скажите мне, мои друзья, мне следует оставаться в замке, или попытаться сбежать?

Священник и воин переглянулись.

– Сбежать из замка вовсе не трудно, ваше высочество, – ответил сэр Джон. – Достаточно откинуть эту штору, – он показал рукой, – спуститься по винтовой лестнице, пересечь двор и сесть на лошадь. А потом ускакать, куда глаза глядят. Но, смею спросить, куда же вы поскачете? Ни один из вассалов короля не осмелится дать вам пищу и кров, без согласия монарха. Мой скромный замок, конечно, к вашим услугам. Однако, боюсь, за то время, пока я находился при короле и при вас, он пришел в совершеннейшее запустение. Я был там в позапрошлом году. Зрелище самое удручающее. Ров, вокруг замка, без хозяйского глаза превратился в болото, в нем квакают лягушки. Вал оплыл и зарос травой. Каменные стены, конечно, еще стоят, но кто их будет защищать? У меня всего тридцать два йомена и около двенадцати рабов… эти не прикроют даже одной стены замка.

– А где расположен ваш замок, сэр Джон?

– В Данбери, ваше высочество. Это чуть больше, чем в тридцати пяти милях отсюда… не доезжая двух миль до Ривер Блэкуотер.

– Я плохо себе представляю, хотелось бы взглянуть на карту… – сказал Яков и осекся, видя, как при последнем слове брови обоих взлетели вверх. – Это такой план или образ местности, нарисованный на бумаге…

– Мы знаем, что такое карта, ваше высочество, – ответил епископ. – Она выгравирована на большом листе меди. Дело в том, что карта – одна из величайших секретов государства. Она хранится в сокровищнице короля. Любой, кто, кроме короля или членов королевской семьи, посмотрит в нее – будет казнен. Никаких исключений.