Время тяжелых ботинок
Шрифт:
– Что же будет? – тихо спросил Брут.
– Не знаю. Сейчас разобраться бы человечеству с агрессивностью доллара. Это – действительно серьёзно, – поверь мне, Челкаш.
3
Утро Шкипер встретил другим человеком.
В его изрытой воронками военной биографии такое бывало и раньше, но всего пару раз.
Впервые – при распределении после института военных переводчиков.
Он добровольно выбрал для изучения самый трудный, как считалось, венгерский язык, и был там лучшим студентом. Председатель комиссии, огромный генерал-майор по прозвищу Шкаафян, всё терзал молоденького лейтенанта, почему же маленькая, уютная и тёплая Венгрия имеет такой сложный и плохо поддающийся изучению язык?
Генерал с недоверием слушал объяснения выпускника об угро-финской группе, в которую входят и эстонский, и мордовский, и карельский, и удмуртский, о том, что там другая структура, отличная, например, от романо-германской группы языков.
Генерал не дослушал, спросил преподавателей, как они характеризуют данного выпускника, и те дружно ответили: «Блестяще!»
Генерал задумался. О чём он так тяжело размышлял, пока не рассекречено.
Группа войск, где по логике пяти лет обучения должен был служить лейтенант Волохов, называлась Южной и находилась в Венгерской Народной Республике.
Должность – старший инструктор полка по спецпропаганде, то есть по работе среди войск и населения противника. В данном случае дружественные тогда венгры противником названы условно, практически лейтенант должен был просто заниматься контактами с местным населением. На эту службу генерал Шкаафян и распределил лейтенанта Волохова. Но не в Венгрию, чей сложнейший язык превзошёл лейтенант.
«Поедешь в Польшу!» – хлопнул генерал тяжёлой ладонью по личному делу выпускника.
То, что поляки – народ гордый и по-венгерски говорить отказываются из чисто принципиальных соображений, предпочитая свой родной западнославянский, именуемый польским, генерал Шкаафян, очевидно, не знал.
А бедный лейтенант, выйдя в коридор, всё повторял: «За что? За что? За что?»
Его тогда дёрнули за рукав: «Кончай истерику! А то вообще комиссуют!»
А более опытный друг пояснил: «Ты думаешь, им нужно, чтобы мы служили? Они хотят, чтобы мы мучились!»
Не было у Роберта Волохова мечты служить именно в Венгрии. Мечтать можно о Рио-де-Жанейро, об Австралии или Швейцарии. Но если опытного змеелова отправляют работать на кроликоферму, это ли не убийство профессионала!
Что было делать?
Ответил «Есть!» и поехал.
Но характер свой показать пришлось.
Месяца через три лейтенант Волохов говорил по-польски так, что на воскресных рынках Люблина, где он прохаживался в гражданской одежде, ни один ясновельможный пан не мог заподозрить в нём русского офицера, шатающегося здесь с чисто служебными задачами.
Но это был уже другой человек.
Последнее перерождение произошло на чеченской войне.
Группа спецназа ГРУ в свободном поиске накрыла хорошо замаскированную огневую точку сепаратистов. Троих взяли живьём, один был чернокожий. При них обнаружили диковинную крупнокалиберную снайперскую винтовку. В темноте с маркировкой разбираться не стали, торопились доставить захваченное к своим.
Каково же было удивление полковника Волохова, когда выяснилось, что это – новейшая разработка КБ Приборостроения в Туле, о которой он только слышал, но сам никогда не видел!
Их трофеем оказалась 12,7-миллиметровая самозарядная винтовка ОСВ-96 – с метровым стволом на сошках и ночным электронно-оптическим прицелом, с дальностью ночной стрельбы на 600 метров и возможным убойным выстрелом – на 1800.
Применяется это чудо-оружие для поражения легкобронированной техники, выведения из строя радиолокационных станций, ракетных и артиллерийских установок, авиационной техники на стоянках. Незаменима эта винтовка и как антиснайпер, достанет «кукушку» и сквозь бронежилет, и за кирпичной стеной.
На короткий вопрос к пленным «где взяли?» те дружно посмеялись и в шесть указательных пальцев показали на самого полковника: руки были в наручниках.
Как такое пережить?
Только – сойти с ума или превратиться в окончательного циника.
Волохов попросил поручить ему участие в расследовании – как новейшее оружие попало в руки сепаратистов, да ещё раньше, чем в собственные войска?
Но следствие сразу зашло в тупик.
4
На этот раз требовалось ВЗЯТЬ и доставить по назначению, ни много ни мало, кое-какие узлы американского самолёта-невидимки F-117. Волохов знал, что потеря такой машины по ущербу приравнивается к потоплению военного корабля, который строят на верфях не один год.
Задача трудная, объяснял генерал Елагин, но выполнимая, если учесть, что самолёт будет сбит в ходе военных действий армий НАТО против Югославии.
Военный пенсионер Волохов газеты читал, телевизор смотрел, из Интернета не вылезал, но о такой войне не слышал ничего.
– Войну мы тебе обещаем, – пробурчал генерал и вынул из папки несколько ксерокопий совершенно секретных документов – прямо из штаб-квартиры НАТО в Брюсселе.
На документах стояла дата принятия решения о бомбардировках Югославии: 13 октября 1998 года. «Пятый месяц, как решили судьбу сербов, а я ничего не знаю!» – с горечью подумал Волохов.
Он сказал, что готов выехать на место, собрать в чемоданы ошмётки сбитого «стелса», да вот незадача. Доподлинно известно, что этот самолёт не виден на радарах, да и ракеты у югославской армии старые советские – кто же завалит F-117? Или удалось завербовать лётчика, и он спикирует прямо под ноги русскому разведчику с его чемоданами, предварительно катапультировавшись?
Здесь генерал Елагин и дал слово Якову Петровичу Башкирову, который до этого скромно допивал третью чашку никарагуанского кофе, привезённого из Центральной Америки сослуживцами Волохова:
– Никогда не пил такого дивного кофе!
– А это в чистом виде никто и не пьёт, – пояснил Волохов, – его добавляют в другие сорта, чтобы их облагородить. Но вы – мой гость, вам можно.
Оказалось, что Яков Башкиров – изобретатель новой радиолокационной станции.
Он и прочитал в этой тесной мужской компании военных небольшую лекцию о том, что «невидимость» «стелса» – сплошное надувательство, хороший маркетинговый ход его конструкторов. Увидеть можно всё, если оно существует, – это лишь вопрос научно-технического решения.