Время умирать
Шрифт:
Клодия вскочила на ноги.
— Шон, я так за тебя беспокоилась! Я видела…
— Так просто от меня не избавишься. — Шон не отрывал глаз от лица Джоба. — Давай, живо! И возвращайся как можно быстрее. Матату, иди с донной и присмотри за ней.
Оба убежали. Пока они не вернутся с медикаментами, Шон ничего не мог сделать для друга. Чтобы хоть чем-то себя занять, он снял платок, смочил его из бутылки и начал стирать грязь и кровь с лица Джоба. Веки Джоба дрогнули и открылись, и Шон увидел, что тот пришел в себя.
— Все
На какое-то мгновение Джоб опять закрыл глаза, а когда открыл их снова, то попробовал опустить зрачки вниз, так как был слишком слаб, чтобы поднять голову, но все же хотел взглянуть на себя и оценить свои ранения. Первая реакция всегда бывает такой.
— Это кровь из моих легких? Обе ноги на месте, а руки?..
— Правая рука и плечо, — сказал Шон. — В тебя попали из 12,7-миллиметрового орудия. Так, небольшая царапина. Ты с ней справишься, парень, письменная гарантия. Я тебе когда-нибудь врал?
Слабая улыбка тронула уголок губ Джоба, и он опустил одно веко, пытаясь дружески и шутливо подмигнуть. Сердце у Шона сжалось. Он знал, что врет. Джоб такого не переживет.
— Расслабься, — бодро приказал он. — Как сказал епископ актрисе, откинься на спинку и наслаждайся. А я пока подежурю.
И Джоб закрыл глаза.
* * *
Клодия почти сразу определила медицинский блиндаж по красному кресту, нарисованному над входом. В блиндаже два шангана из РЕНАМО рыскали в поисках какой-нибудь добычи, но Клодия так яростно на них рявкнула, что те виновато шмыгнули наружу.
Все наклейки на ящиках с медикаментами были на русской кириллице. Поэтому Клодии пришлось вскрывать каждую крышку и проверять содержимое. Она нашла ящик, в котором оказалось с дюжину пластиковых пакетов с плазмой, два из которых передала Матату. Чуть ниже на полке обнаружились капельницы. С перевязочным материалом и бинтами все оказалось просто, а вот тюбики с мазями и баночки с таблетками привели ее в замешательство. Однако содержимое одного из тюбиков было желтовато-коричневого цвета и обладало характерным йодистым запахом; она отложила этот тюбик и тут обнаружила, что некоторые наклейки имеют дублирующие надписи на французском и арабском. Она знала азы и того и другого языка, и этого ей вполне хватило, чтобы быстро определить антибиотики и обезболивающие.
Она нашла две полевые сумки, очевидно, подготовленные для первой помощи русским, и тоже отложила их. Затем они с Матату, тяжело нагруженные, поспешили прочь.
Но прежде чем они покинули территорию лагеря, в клубах плывущего дыма замаячила отвратительно знакомая фигура. Это был последний человек, кого она ожидала здесь встретить.
— Мисс Монтерро, — окликнул ее генерал Чайна. — Какая счастливая встреча! Мне срочно нужна ваша помощь.
Чайну сопровождали с полдюжины офицеров из его свиты.
Клодия оправилась довольно быстро.
— Я занята, — огрызнулась она и попробовала пройти мимо, — Джоб тяжело ранен. Я должна вернуться к нему.
— Боюсь, мои нужды более важны, чем чьи-либо еще, — поднял руку Чайна.
— Отстаньте! — Она была в ярости, — Иначе Джоб умрет.
— Кто-нибудь из моих людей отнесет это, — ответил Чайна, — А вы, пожалуйста, следуйте за мной. Или вас отведут насильно. Будет не очень красиво, мисс Монтерро.
Клодия все еще протестовала, когда один из офицеров освободил ее от груза медикаментов, но, по крайней мере, с облегчением выпрямилась.
— Иди с ним, Матату, — указала она на холм. Маленький человечек с готовностью кивнул, а Клодия позволила Чайне отвести ее обратно в лагерь.
Повсюду виднелись следы только что закончившегося боя. Когда Клодия перешагивала через обуглившийся труп солдата из гарнизона ФРЕЛИМО, ее передернуло.
— Атака полковника Кортни увенчалась таким успехом, что мне даже не снилось. — Генерал Чайна был приветлив и явно доволен тем, что видел. — Он даже умудрился захватить боевой вертолет вместе с русским экипажем и наземной командой обслуживания.
— Надеюсь, вы меня надолго не задержите. Мне надо возвращаться.
— Капитан Джоб останется жить или умрет и без вашей помощи, мисс Монтерро. Вы мне нужны в качестве переводчика, чтобы допросить летчика.
— Но ведь я не говорю по-русски! — уныло возразила Клодия.
— Зато пилот, к счастью, кажется, говорит по-итальянски. Где уж он его выучил, остается только догадываться, но он все время повторяет «Итальяно, итальяно».
Чайна взял ее за руку и повел вниз по ступенькам обложенного мешками с песком и затянутого маскировочной сетью блиндажа.
Клодия окинула быстрым взглядом помещение, и ей сразу стало ясно, что здесь располагалась механическая мастерская. Вдоль стен тянулись длинные верстаки. На одном из них был установлен сверлильный станок. На полках над верстаками были разложены всевозможные инструменты, а в дальнем конце мастерской она увидела газовый и электрический сварочные аппараты. У ее отца в Анкоридже, в подвале, была устроена собственная мастерская, и она не один вечер провела там, наблюдая, как он что-нибудь мастерит.
Русские пленники — пять человек — стояли в дальнем конце помещения.
— Кто из вас говорит по-итальянски? — спросила она.
Вперед вышел высокий худой мужчина. На нем был серый летный комбинезон, а лицо усыпано угрями. В бледно-голубых глазах сквозила тревога.
— Я, синьора.
— Где вы научились итальянскому языку? — поинтересовалась Клодия.
— Моя жена окончила университет в Милане. Я познакомился с ней, когда она защищала докторскую диссертацию в Москве, в университете имени Патриса Лумубы.