Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
— Давай уже!
— Нет, — сипло пробормотала она. — Не буду. Слышишь, Наклз, я так не играю! Это уже все, это край!
Маг удовлетворенно хмыкнул:
— Ну я рад, если это край. Тогда я говорю тебе: «Прыгай!»
«Прыгай. Прыгай. Прыгай!» Как будто кричали сами стены и пронизанный серыми нитями воздух между ними.
«Мама, мамочка, это же самый край…», — Магрит беспомощно смотрела на оружие в своих руках и бледное в темноте пятно как раз за мушкой. «Если край есть, то это край…»
— Прыгай! Тебя этому не могли не научить.
В отряде, где Магрит кашеварила, красивые девицы с высшим образованием много раз обсуждали вопрос, что же легче — умереть самому или убить другого, попутно не забывая строить глазки Кассиану. Все эти домощенные валькирии, конечно, после нужного количества вздохов, сходились на том, что уж лучше все-таки убить, поскольку защита своей жизни — самая естественная вещь на свете, и вообще революцию в белых перчатках не делают, да-да, мессир Кассиан, нам понятно, что наша миссия навсегда вычеркнет нас из числа так называемых «нормальных» людей… И все в таком духе. Магрит всегда слушала этот бред в пол-уха, потому что знала, что никому из этих девочек не придется ни стрелять в других, ни давать выстрелить в себя.
Сейчас вопрос о том, быть ей убитой или убить самой, встал перед Магрит впервые в жизни, и она поняла, что совершенно не может сопоставить в голове обе перспективы и выбрать лучшую. Дело было даже не в том, что лучшей среди них не имелось. Ужас был в том, что и ее, и Наклза рожали мамы, и совсем не для того, чтобы они безо всякой цели перебили друг друга здесь и сейчас.
— Прыгай, — с нажимом проговорил маг. Горло Магрит снова что-то стиснуло.
— Ну, значит толкай, — выдохнула Магрит и выпустила пистолет из рук, окончательно поняв, что просто физически не сможет нажать курок и со своей правотой или неправотой сейчас пойдет к Создателю.
Пистолет упал, грохнул выстрел, запахло дымом и все провалилось в темноту.
Магрит проснулась от того, что на лицо ей падал солнечный луч. Рэдка открыла глаза, увидела перед собой подушку и собственную прикроватную тумбочку, а потом ощутила непривычную горечь во рту и одним махом вспомнила ночные события. Попыталась подняться, но тело было как ватное. По белой стене пробрела тень, потом исчезла, а еще через секунду в поле зрения рэдки появилась необыкновенно кудрявая рыжая женщина, в которой Магрит без труда узнала Сольвейг Магденгерд. Та курила и мерила ее строгим взглядом.
— Про самочувствие не спрашиваю, детка, — прохладно заметила она.
— Где Наклз?
Сольвейг усмехнулась.
— Твой первый вопрос ожидаемый, но оттого не менее глупый. Наклз не там, где положено.
— Вы его сдали? — Маргит понятия не имела, почему у нее как огнем жгло висок, но болело сильно. С трудом подняв руку, она потянулась к голове. Сольвейг резко распорядилась:
— А ну лежать. Сомнешь бинты — новые накладывать не буду. Тоже мне, любимица судьбы…
— Где Наклз?
— В спальне твой Наклз. Думает о своем поведении и лечит челюсть после разговора с Магдой. У нее, знаешь ли, ударная аргументация. Она почему-то свято верит, что этого мага чем сильнее пнешь, тем лучше результат. В прошлый раз она поставила ему легкое сотрясение, теперь вот тянет на средней тяжести. Кстати насчет методов Магды — с точки зрения медицины они сомнительны, но на практике вроде как работают.
— Он перестал… то есть с ним все нормально?
— Мне кажется, надо было и на твою долю нейролептиков тащить, — Сольвейг выглядела хмурой и раздраженной. — Он чуть не изуродовал Маэрлинга, чуть не убил тебя, чуть не откинулся сам — а теперь ты еще спрашиваешь, все ли нормально. Если это его норма, то тогда все нормально.
— Вы говорите как он.
— Слабый комплимент.
Сольвейг затянулась и поморщилась.
— Тебе невероятно повезло, что он промазал. Только кожу на виске сорвало, царапина. Пройди пуля на сантиметр левее, и мы бы с тобой уже не болтали, милашка.
— Это рикошет вышел, — буркнула Магрит.
— Ну конечно. А Маэрлинг, надо думать, разбил себе рожу, раз пятнадцать навернувшись с восьми крылечных ступенек, да?
— С господином Маэрлингом все в порядке? — насторожилась Магрит.
— Ближайший месяц в бардаках его станут обслуживать только за деньги, что, конечно, пребольно ударит его по самолюбию и загубит репутацию, но жить он будет. Ему, как и тебе, невероятно повезло, что у некоего Нордэнвейдэ оказались мозги. Как раз то, чего Маэрлингу не хватило, раз уж он сюда полез. Он довез Маэрлинга ко мне домой. А вот там уже повезло Наклзу — со мной сидели Магда и ее жених, Гюнтер Штольц. Магда к этому ходячему набору костей и неприятностей — я про Наклза — неровно дышит, явно, потому что сразу взвилась, мол, надо спасать его и тебя, потому как это завещала Дэмонра, великая и святая, которая ну просто не могла ошибаться. Это Дэмонра-то, которая всю жизнь лепила глупость на глупости, да ладно. Я обработала Маэрлинга, и мы поехали. Примчались, увидели тут сцену в духе финала классической трагедии — ковры в крови, а на них — стонут неприкаянные души. Магда с присущим ей тактом выбила дверь, вырубила Наклза — не могу сказать, что он сопротивлялся, вы с ним оба отдыхали прямо на полу гостиной — ну а дальше я вколола ему ударную дозу успокоительного, а тебя перевязала. С нами еще был Гюнтер, он потолковал с Наклзом по-мужски ближе к утру, ну а потом все стало совсем хорошо.
— Вы сдадите его в Седьмое отделение, да?
Сольвейг поджала губы.
— Как ты себе это представляешь? Пойти к жандармам, мол, так и так, я оказывала содействие свихнувшемуся магу второго класса, поставляя ему запрещенные наркотики в течение полугода, а теперь внезапно осознала свою вину?
У Магрит от сердца отлегло. Она провела языком по зубам. Так и есть, кусочек сколот. Обидно, конечно, но все могло обернуться гораздо хуже.
— В общем, детка, если ты когда-нибудь в жизни встретишь человека, уверенного, что он всегда знает, как правильно поступить — без разницы, что ему там в голову ударило, Вьюга, честь или пол-ящика игристого — беги от него, как бес от ладана, дольше проживешь. Это я о Дэмонре…
— При чем тут она?
— А при том, что она уговорила меня притаскивать Наклзу сильные препараты. Если я сейчас перестану их приносить, можно сказать, я совершу преднамеренное убийство.
— Он на самом деле хороший…
Сольвейг поморщилась, как будто ей в рот попало что-то нестерпимо кислое.
— Детка, не хочу тебя огорчить, но ты понятия не имеешь, какой он на самом деле. Даже Дэмонра, носившаяся с ним полжизни, и та вряд ли знает. Я вижу имперского цетника, бредящего о неприятных вещах.