Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
Магрит вспыхнула.
— Он не имперский цетник! Он… он состоял в армии, но в калладской. Это он мне сам сказал!
— Надо же. Ну Магде после пары классных зуботычин он сказал кое-что другое.
— Вы его били?! — возмутилась Магрит.
— Нет, мы его гладили! Очнись, детка, мы говорим об опасном маге с нестабильной психикой. Кстати, если бы Магда его била, он бы уже умер. С учетом ее удара правой, поверь, она с ним просто разговаривала.
— И до чего договорилась? — прищурилась Магрит.
Сольвейг тяжело вздохнула:
— Понимаешь, детка, дурак дурака видит издалека… Они поладили.
— Лошадь, — очень тихо и с явным облегчением констатировал Наклз, сфокусировав взгляд на Магде. Та не обиделась только потому, что и до настоящего момента в общем не считала себя образчиком женской красоты. Да и ее жених-драгун, наверное, не видел в этом животном ничего плохого, раз пошел в кавалерию.
Гюнтер, благо, все равно этого не слышал — он спустился вниз и дежурил там, чтобы к ним не пришло лишних гостей.
Маг еще несколько секунд молчал, а потом поправился:
— То есть миледи Магда.
— Ну лошадь так лошадь. Пожалуй, до нее мне ближе, чем до «миледи».
Может, в другой ситуации Магда и рассердилась бы, но, судя по беспомощному выражению глаз, Наклз не до конца понимал, что творится.
— Лошадь — очень красивое и доброе животное, к тому же сообразительное, — сбивчиво начал он. — Уж во всяком случае красивее и умнее кошки или с кем там принято сравнивать дам. Просто сложно считать симпатичным животное, на которое чихаешь. Извините, я несу какую-то чушь…
— Сольвейг тебе что-то вколола, — утешила Магда. — Пройдет.
— Я удивлен, что это не морфий.
— Чтоб тебе морфий вколоть, Сольвейг не нужна. Ты чего натворил?
Маг надолго задумался. Словно в поисках подсказки обвел взглядом свою комнату, потом хмуро поглядел на подлокотники кресла, к которым Магда на всякий случай прикрутила его шнурами от штор, и сдался.
— Не помню. Надо полагать, это не за парня из омнибуса? У подобных… экземпляров отличная выживаемость…
— Не знаю, что там с омнибусом, но ты чуть не убил Маэрлинга и Магрит, Наклз, — подсказала Магда, видя, что маг совсем ушел в себя.
Выражение беспомощности из серых глаз пропало.
— Им теперь медаль повесить или премию назначить? Оба знали, на что шли, и я никого не звал! — рявкнул он. Рык получился довольно жалкий, да и связанные запястья внушительности тощему вероятностнику не добавляли.
— Злюка ты, Наклз. Серьезно. Ты не любишь людей.
— О бесы… Леди Магда, вы правда об этом собрались говорить?
— Я здесь вообще случайно оказалась. Маэрлинга доволокли до Сольвейг, а мы как раз с Гюнтером уходили, в гостях засиделись, ее старшему исполнилось семь… Ну, тебе это вряд ли интересно. Потом приехали сюда, гнали, как сумасшедшие, до сих пор не пойму, как Гюнтер отвязался от городовых. Ну, а у вас тут кровь кругом, Магрит еле живая, ты какую-то ахинею бормочешь…
— Поверю вам на слово, леди Магда. Я очень плохо помню последние сутки. Мое первое четкое воспоминание — ваш чрезвычайно вежливый жених, вытряхивающий из меня душу с вопросом «Ты зачем в девочку стрелял?!», когда я очнулся. И, кстати, с вашей стороны было бы очень любезно меня развязать. Честное слово, если я начну буянить, руки мне не понадобятся.
Магда смерила Наклза взглядом, соотнося его слова с реальностью, потом махнула рукой и быстро отвязала мага от подлокотников. Тот потер затекшие кисти.
— Спасибо.
— Да чего уж там. Ты только больше не буянь. А то опять стукну.
Маг тихонько фыркнул.
— У вас великолепные педагогические способности, леди Магда, вы знали?
— Я знаю, что ты любишь издеваться над людьми, которые глупее тебя, и это тебя не красит, вот что я знаю, — пожала плечами Магда.
— Уверен, у вас найдутся более интересные темы, чем мой моральный облик. Так значит, леди Сольвейг здесь. Если тяжелая артиллерия подошла, то чего вы ждете?
— В смысле?
— В смысле что вы намерены со мной сделать?
Магда тяжело вздохнула:
— Вот боялась я этого вопроса.
— В свою очередь не могу сказать, что меня очень напугает ответ.
— Потому что ты можешь за себя постоять?
— Скорее потому, что я ничего не собираюсь делать. Мне уже почти все равно. Понимаю, вам тяжело представить такое состояние, когда нет особой разницы, жить или умирать, но это возможно. Правда, в моем случае нерационально умирать просто так. Мне нужно еще десять дней при самом худшем раскладе.
С точки зрения Магды, звучало это в высшей мере печально.
— Почему именно столько?
— Потому что без меня вам Дэмонру с поезда не снять.
— Бесы… Ты же понимаешь, что я бы по своей воле тебе ничего плохого не сделала?
— Понимаю. То, что я для вас что-то типа бомбы с испорченным часовым механизмом — тоже понимаю. Можете ничего не объяснять. Это называется «высшая мера социальной защиты».
— Это где так убийства называют?
— Не убийства, а казни. В империи Аэрдис.
Магда выругалась.
— Не равняй меня с этими белокрылыми…! Никто не думает тебя убивать. Я знаю одно место, там тихо, чистый воздух, сосновый бор, очень красивое озеро. Мой дед мог бы носить тебе еду. Он отличный старик…
— Там будут решетки на окнах, в этом чудесном доме с видом на озеро?
Нордэна опустила глаза.
— Я бы предпочел по-быстрому. Не хочу гнить в четырех стенах.
— Наклз, ты не так понял…
— Я все прекрасно понял. Я не против умереть, но не хочу еще год или два, или пять умирать в богадельне. Я много плохого в жизни сделал, но такого не заслужил.