Время замерло лишь на картинке
Шрифт:
В дождь, холод, зной и ветер.
Есть, что за кружкой вспомнить,
Да не о чем жалеть.
Как кипарис однажды подружился с фонарём.
Стояли рядом, плечом к плечу.
Службу несли посильно.
Их ураган сломать пытался,
Ливень контакты замыкал.
Солнце описывало дуги.
В туманах они бродили по двору,
Скрытые
Словно соседи
В своих отдельных комнатах, квартирах.
В крепко застёгнутых мундирах
Считали звёзды
Зимними морозными ночами,
Ход времени не замечая.
Слушали скрип пружин космических часов.
Работу маятника, передвиженье стрелок,
Вращение всех шестерёнок
Сложного механизма.
Они, как изощрённейшие бунтари,
Протестовали своим неделанием ничего,
Когда вселенские часы
Циклы времён годов меняли.
Лишь капля крови проступила
На лезвии горизонта,
Кто-то скомандовал:
– Направо!
Пюпитр
Пюпитр погнутый советский
Тонны бумаги перенёс,
Не глянуть на него без слёз.
Он на скрипичный ключ и сам уже похож
От полифоний, крупных форм, сюит
На трёх своих ногах еле стоит.
Но держится ещё, доколе
На службе в музыкальной школе.
Своею ставкой, верно, дорожит.
На пенсии ржаветь занудно,
А тут Джордж Гершвин, Бенни Гудмен,
Да старшеклассница гитарой дребезжит.
Орут по ночам
Орут по ночам голосов тысячами,
Чтобы местные жители не скучали.
Лужоные глотки, дотошные крики.
Орут по ночам невзначай, до истерики.
На многоголосье, без аккомпанемента,
Где-то на рубеже временного момента.
Орут по ночам от души, величаво,
Непринуждённо орут по ночам.
Уходят в последнюю осень маршрутки
Уходят в последнюю осень маршрутки
С названием месяцев вместо улиц
От бабьего лета и душного полдня
В промокшую даль и опавшие листья.
В скопившуюся темноту под домами,
Семнадцать рублей за остывший ноябрь.
Из хвои и шишек дорожные знаки,
Дешёвый коньяк и открытые пабы
В последнюю осень.
Деревья и бездна
Деревья пьют воду без гмо,
СО2, Н2О и больше ничего.
Они отрешённей любого монаха,
Всё время на грани вселенского краха.
Смотрят на бездну, а бездна на них.
И время им тоже течёт для двоих.
Деревья и бездна считают веками,
Что за муравьи там снуют под ногами?
Доносится цивилизации эхо
К макушкам, под звёздной бездонной прорехой.
К картинке
Детское счастье исчезло куда-то,
Вместо ребёнка мужик бородатый.
В пору пришлись отцовские ботинки
И время замерло лишь на картинке.
Дай сдачи
Дай сдачи злому уроду, дай сдачи!
На улице полно народу,
А маленький мальчик плачет.
Не плачь, малыш, здесь слова ничего не значат.
А просто встань, вытри слёзы
И дай злому уроду сдачи.
По ком звонит тремпель о шкаф
Мы кипарисами в ряд стали вдоль бордюров,
Опорных стен, по обе стороны аллеи.
Нам тремпель колоколом в шкаф звонит ноктюрн,
Но мы набат его призывный не жалеем.
Для нас свежо ещё восстанье декабристов
И Поликуровская церковь без кадила.
Где-то вдали слышится рёв мотоциклистов,
Меривших всё, как раньше, в лошадиных силах.
Два фонаря столкнулись друг о друга в споре,
А после пива выпили за дружбу.
Осенний ветер, налетевший с гор
Сегодня вечером на миг прервал их службу.
А мы в своих зелёных вицмундирах прочно
Стоим, пошатываясь ветром на осях.
Хотели мы войти в сами ворота ночи,
Но задеваем головой дверной косяк.
Путешествие в потёмках
Что это было? Только путешествие в потёмках,
Длиной не дольше, чем горела спичка…
По кладбищу бродит душа в облике чёрного котёнка
Уже почти забыв прежнюю жизнь и старые привычки.
Почему кот вынужден орать?
Почему кот вынужден орать?
Ловить обурчивые взгляды,
На кухне клянчить, голодать,
Во тьме устраивать засады?
Следить за хозяйвами, брать измором,
Томиться под дверями, лебезить,
Надменной мордою взирать с немым укором,
Ругаться, уговаривать, просить?
На кухне спать часами в ожидании,