Время замерло лишь на картинке
Шрифт:
Борясь с желаньем осквернить паркет?
Ну нет в роду Египта и Британии,
Так у самих, небось, князей и графов нет.
Уходят папы
Уходят папы, когда мы ещё спим,
Укрыв нас на прощанье одеялом.
А ты спать продолжаешь хлипкий, вялый…
Во сне, наверное, каким-то ангелом храним.
Потом
А ты с ним даже не попрощался.
И незаметно год начался,
И ещё много лет.
Потом и сам уйдёшь, укрыв кого-то одеялом,
Оставив хлипкого и вялого в постели.
И понесутся друг за другом дни недели,
Мечом орудуя поочерёдно и оралом.
Н. В. Гоголь Невский проспект -Пушкинский бульвар
В ночное время лишь
И токмо в тёмные часы
По присылаемым из академии таблицам
На оных улицах фонарные столбы
Роняли свет с железных прутьев,
Словно виселицы.
Как только сумерки падут на дома и улицы и будочник, накрывшийся рогожею вскарабкается по лестнице зажигать фонарь,
Длинные тени замелькают по стенам и плитам Набережной, тогда настанет то
таинственное время, когда лампы прольют загадочный, чудесный свет на Пушкинский бульвар.
Всего страннее происшествия, случающиеся здесь с коллежским регистратором или губернским секретарём, с чиновником в зелёном вицмундире, титулярными, надворными и прочими советниками, просто с каким-нибудь заезжим чудаком, допоздна засидевшимся в трактире.
Фонарь обманчивым светом своим выразил на лице её подобие улыбки. Бульвар мчался под ним. Карета и лакей в ливрее, нет ли здесь какой-нибудь ошибки?
Он лжёт в любое время суток, этот Пушкинский бульвар, но более всего, когда ночь сгущенною массою своей наляжет на него. Когда сам демон зажигает лампы только для того, чтоб показать всё не в настоящем виде.
Проходя мимо, я всегда покрепче закутываюсь в плащ, стараясь вовсе не глядеть на встречающиеся предметы.
Когда весь город превратится в гром и блеск над головой и мириадами огней съезжаются со всех концов кареты.
Далее, ради Бога, далее от фонаря!
Всё именно таково в его обманном и неверном свете. Скорее, сколько можно, проходите мимо. И это счастье ещё, если отделаетесь тем, что он зальёт ваш щегольской сюртук вонючим своим маслом с дёгтем.
Барменшам и барменам
Барменшам и барменам
Угрюмым и весёлым
По для народа ценам
В районы занесённым
В отшибе, на ухабе,
В ухабе на отшибе
В Дели и Абу-даби
Лечение души.
Пристанище бокала
На кромке барной стойки,
Предвестника начала
Классической попойки.
В запое и похмелье,
На части разграня
Кружкой, полной веселья,
Дно высохшего дня.
Работа-труженик
Работа-труженик трудится в летний зной,
И не смущают её тяжести и расстояния.
На злобу дня и вопреки желанию,
Наперекор даже тому, что выходной.
Работа трудится в час-пик, солнца зените,
Не оставляя права на сиесту за собой.
Как взвод быков уводят на убой
До мокрого пятна и трещины в граните.
Журнал
Журнал уроков индивидуальных
Пустился в пляс
В полуночном просторном кабинете.
Давно уже отзанимались дети
В этом году в последний раз.
Раскрылся настежь, каплями вина зиял,
Барахтались клетчатые страницы,
Словно края ночной сорочки,
Крылья беспокойной птицы.
Письменный стол прям под окном лунным стоял.
И индивидуальных, академических
И календарных, астрономических и
Нематериальных часов журнал
Учебный год сегодня разменял.
Усталый свод на сонный город дождь ронял.
Труды учащихся, вознаграждённые с торицей
Разглядывали сквозь окно ночные птицы,
А лунный свет фамилии сверял.
Ялтинская темнота