Времяточец: Исход

Дикс Терранс

– Отлично, сержант. Напишите в штабе рапорт.

– Так точно! – сержант отдал нацистский салют и ушёл.

Хеммингс триумфально посмотрел на девушку, но она продолжала вести себя вызывающе.

– Вот так, так, – сказала Эйс. – Старый трюк с избитым заключённым, и я на него попалась! – она презрительно на него посмотрела. – Не знаю, что это вы затеяли...

– В таком случае, давайте я расскажу, – прервал её Хеммингс. – Я отправил вас в один грузовик кое с кем, подозреваемым в подпольном движении... а также посадил туда одного из своих людей.

Он увидел, что у вас состоялся контакт с подозреваемой, и вы вместе пошли в её... логово, или как это назвать? А затем я обнаружил вас в компании других подозрительных типов. У нас уже очень давно были подозрения относительно Ма Баркер... а вот этот её приятель уже много лет в розыске, – он кивнул старику за стойкой: – Приятно с вами, наконец, познакомиться, майор Поппельвелл. Вы, полагаю, были верным подчинённым полковника Габбинса? Долго вы от нас бегали, но теперь всё кончено.

– Не знаю, о чём вы, начальник, – невозмутимо сказал старик.

Девушка всё равно не сдавалась:

– Придурок самодовольный, я должна была найти подпольщиков. В этом и был весь смысл утренней инсценировки. И она сработала – я уже почти вошла к ним в доверие, а тут ты являешься.

– А, но в этом-то вся ваша хитрость, – Хеммингс говорил почти с одобрением. – Вы организовали контакт с подпольем, прикрываясь контактом с подпольем. Классический двойной блеф. Гениально!

– Чушь! У вас нет доказательств.

– У меня будут все необходимые доказательства после того, как мы вернёмся в штаб – письменные признания от вас всех.

– Я бы на это не рассчитывала, дорогуша, – сказала Ма Баркер.

– Все признаются... рано или поздно.

Хеммингс обвёл взглядом небольшую группу. Трое из них смотрели на него жёстко и решительно. Он посмотрел на четвёртого.

– Кроме того, если вы трое и будете отпираться, то всегда есть мистер Арнольд. В обмен на обещание снятия обвинений он подпишет признание, в котором будете фигурировать вы все. А затем я вас расстреляю, и дело закрыто.

Все посмотрели на Арнольда, но тот потупил взгляд. Хеммингс улыбнулся. Было ясно, что все поняли, что он прав. Арнольд ради спасения своей шкуры расскажет что угодно.

Девушка предприняла последнюю отчаянную попытку:

– Слушай, ты же знаешь, кто такой Доктор...

– Я знаю кто он. Этот твой смешной человечек – самозванец. Я знаю это. Я это нутром чувствую.

– Прогнившее у тебя нутро, – презрительно сказала девушка.

Хеммингс радостно улыбнулся, почувствовав прилив знакомого тепла.

– Ты что, напрашиваешься, да? Ты что, мазохистка, что ли? Не переживай, боли будет сколько угодно.

Он занёс кулак. Эйс стояла на месте, готовясь пригнуться... и ответить ударом ноги, который на какое-то время лишит позу Хеммингса элегантности. Она спокойно приняла решение, что её лучшим действием будет спровоцировать его убить её. Но со стороны двери донёсся голос:

– У вас не найдётся чашечки чаю и булочки со смородиной?

Это был Доктор, весьма зловещий в своём чёрном кожаном

пальто, чёрной шляпе, и с моноклем. Его вид немного портила только красная ручка зонта, добавлявшая образу немного неуместной фривольности.

– Превосходно! – радостно сказал Хеммингс. – Арест полного состава.

– Да, но кто арестовывает, а кто арестант? – загадочно сказал Доктор. – Как там сказал поэт?

«Убийца мнит, что убивает,

Или он мнит, что пал в крови, –

Но он, увы, совсем не знает,

Куда ведут пути мои».

Ну, или что-то в этом роде[2]. Пора снова всё поменять, как мне кажется!

Доктор шагнул в сторону, и к общему удивлению в кафе зашёл генерал Штрассер. За ним зашли два штурмовика, но не из Freikorps, а из СС.

Властным голосом Доктор сказал:

– Генерал, к моему сожалению, я вынужден вам сообщить, что в результате злопамятства и глупости этого офицера, деликатнейшая жизненно-важная операция, связанная с безопасностью Рейха, оказалась на грани краха.

У генерала Штрассера было обеспокоенное лицо.

– Мне неприятно это слышать, герр Доктор. Я могу вам чем-то помочь?

– Можете, – решительно сказал Доктор. – Если вы его арестуете и посадите в одиночную камеру со строгой изоляцией, ситуацию, возможно, ещё удастся исправить.

– Конечно, герр Доктор, – сказал генерал Штрассер. – Ничто не может быть проще.

Он кивнул двум эсэсовцам, и те стали по бокам от Хеммингса.

– Герр генерал... – начал Хеммингс, но дальше лишь вскрикнул от боли, потому что один из штурмовиков грубо ударил его по почкам.

– Я не давал вам разрешения говорить, – спокойно сказал Штрассер. – Герр Доктор, пойдёт ли на пользу вашей операции, если этот несчастный офицер повесится в камере? Или, если его застрелят при попытке к бегству... прямо здесь, если хотите.

Соглашайся, Доктор! – подумала Эйс. На мгновение показалось, что Доктор согласится, но затем он покачал головой:

– Пожалуй, нет. Возможно, его действия были продиктованы чрезмерным рвением, а не изменой. С вашего разрешения, я проведу полное расследование, когда у меня будет время. А пока что...

– Разумеется, герр Доктор. Его запрут до вашего распоряжения, – генерал Штрассер щёлкнул пальцами, и эсэсовцы увели Хеммингса.

Генерал обвёл взглядом комнату:

– А это кто?

– Ядро подпольной ячейки, – спокойно сказал Доктор. – Их нашла моя ассистентка... и перевербовала.

– Невероятно! – пробормотал генерал. – И всё это за один день, даже меньше, чем за один день!

– Через какое-то время, – гордо сказал Доктор, – они выведут нас на своих сообщников... на всех своих сообщников. Но на данный момент им нужно предоставить полную свободу действий, даже без слежки. Если другие подпольщики что-то заподозрят...

– Можете не продолжать, герр Доктор. Я предоставляю их в ваши руки, – генерал осмотрел маленькое кафе, словно ему казалось, что от него ждут ещё чего-то. – Милая забегаловка, – пробормотал он.