Все, что блестит
Шрифт:
Мэтт наблюдал, как Алекс старается собраться с силами перед началом выступления. Им не удалось остаться наедине, и он не смог утешить ее в своих объятиях. Весь день она вынуждена была терпеть присутствие детектива, который регулярно докладывал полиции Южной Дакоты.
Были звонки от репортеров, которые узнали всю историю от полиции. До сих пор Бадди удавалось их сдерживать, но Мэтт знал, что в любую минуту может подняться газетная шумиха.
Пока был только один обнадеживающий сигнал: водитель грузовика в Солт-Лейк-Сити признался, что подвозил мальчика, по описанию похожего
Алекс сражалась с «молнией» на спине платья.
— Погоди. Давай я помогу. — Мэтт застегнул «молнию» до конца. Обхватил ее руками и притянул к себе.
— Ох, Мэтт. — Алекс подняла тревожный взгляд на его отражение в зеркале. — Как я буду жить, если Кип не…
— Шшш. — Он прижался губами к ее виску. — Ты скоро о нем услышишь. Скоро. Я знаю.
— Хочется верить.
— Так поверь. Держись за эту мысль.
Они обернулись, когда в комнату поспешно вошел Бадди.
— Пошли, Алекс. Пора начинать. Вы собираетесь ждать здесь, у телефона? — спросил он у детектива.
Детектив Поттс кивнул.
— Если что-нибудь узнаете, — попросила Алекс, — немедленно сообщите мне.
— Да, мэм.
Шагая между Мэттом и Бадди, Алекс направилась в концертный зал.
Алекс стояла в сиянии рампы, на ее глазах сверкали слезы, которые она не сумела сдержать. Каждая любовная песня, каждая строчка о разбитом сердце били по обнаженным нервам. Зрители были захвачены происходящим и бешено аплодировали после каждой песни, иногда устраивали овацию стоя. Каждый раз Алекс казалась изумленной их реакцией. Но, бросив взгляд на Гэри, она вновь обретала уверенность.
— Они любят тебя, Алекс. Слушай их. Они вместе с тобой.
И она ответила им на их любовь таким концертом, какой бывает раз в жизни.
Мэтт смотрел на нее из-за кулис и видел, как усталость постепенно одолевает ее после более чем двух часов на сцене. Он подал рабочему сцены табурет и приказал:
— Вот. Отнесите ей. Сейчас же.
Глаза Алекс широко раскрылись от удивления, когда к ней подошел рабочий. Она взглянула за кулисы и увидела Мэтта, который махал ей рукой. Она села и благодарно улыбнулась ему.
Прожектор высветил стройную фигурку в расшитом бисером платье, ее длинные волосы упали на одно плечо, когда она склонила голову в тихой задумчивости.
— Я хочу спеть вам самую первую песню, которую я написала, — обратилась Алекс к залу. — Мне было девять лет, и когда я смотрела на спящего в колыбели младшего брата, слова сами пришли ко мне.
Гэри дал сигнал музыкантам, и они начали играть их первый большой хит, «Одиночество». В зале воцарилась полная тишина.
Когда знакомые слова полились, Алекс ощутила, как на нее снизошло странное чувство безмятежности. Эта песня всегда будет песней Кипа. Он здесь, вместе с ней; она чувствует его любовь, его силу, его решимость. Ничто — ни расстояние, ни препятствия — не сможет остановить его. Никто — ни тетя с дядей, ни даже закон — не сможет разлучить их снова. По мере того как песня нарастала и достигала кульминации, это чувство крепло, пока наконец, не в силах сдержаться, она не подняла и не развела руки в стороны, а потом прижала к себе, представляя, что прижимает к сердцу своего маленького брата.
Луч прожектора медленно сужался, пока не осталось высвеченным только ее лицо; на ресницах блестели слезы. Затем луч погас, и зрители снова вскочили на ноги, аплодируя так оглушительно, что в них утонуло все остальное.
В темноте Алекс услышала, как Мэтт что-то кричит из-за кулис. А затем сквозь шум прорвался другой голос:
— Алекс!
Она обернулась, с изумлением глядя на маленького мальчика, бегущего к ней через сцену.
— Кип. Боже мой! Кип!
Он бросился ей на шею, и они прижались друг к другу, смеясь, плача, целуясь, крепко обнимаясь. Когда снова зажегся луч света, он осветил брата и сестру, обнимающих друг друга.
Слезы струились по щекам Алекс. Она подождала, когда снова сможет владеть своими чувствами, и, задыхаясь, обратилась к залу:
— Это мой брат, Кип. Он проделал долгий путь, чтобы быть рядом со мной. А теперь, если не возражаете, мы скажем вам «спокойной ночи».
И прежде чем сбитые с толку рабочие сцены смогли опустить занавес, Алекс и Кип ушли, взявшись за руки, а за ними в восторге ринулись музыканты.
— Первый водитель грузовика был хороший. Он предложил купить мне гамбургер. Но когда я увидел, как он пошел к телефону-автомату, то понял, что он, наверное, звонит в полицию, поэтому выскочил и сел в другой грузовик, пока он не донес на меня.
Кип сидел на диване, закутанный в одеяло. На тарелке лежали остатки шоколадного торта, двух гамбургеров и двух порций жареной картошки.
Алекс сидела рядом с ним в махровом халате, без грима на лице. Потребность чувствовать, что он здесь, была так велика, что, даже когда он ел, она обнимала его одной рукой, словно боялась, что, если отпустит его, он исчезнет.
Бадди и музыканты в конце концов ушли, оставив с Алекс и Кипом Мэтта и детектива Клейтона Поттса. Когда Кип обнаружил, что мужчина в деловом костюме — полицейский, он помрачнел.
— Почему ты не хотел, чтобы водитель позвонил в полицию? Кто-нибудь учил тебя бояться полиции, Кип? — спросил детектив Поттс, пристально глядя на него.
— Я думал, они отвезут меня обратно к дяде.
— Почему ты не хочешь обратно?
— Я… скучаю по Алекс. Она моя сестра. Мы с ней семья. Мы должны жить вместе.
Она схватила его руку и прижала к себе.
— Но ты понимаешь, что твоя сестра передала свои права на опекунство. С точки зрения закона твои дядя и тетя являются твоими законными опекунами.
— Закон не прав, — тихо ответил Кип.
— Закон существует, чтобы защищать твои права. — Детектив Поттс кашлянул. Хотя глаза его оставались добрыми, слова звучали твердо: — Меня послали сюда проследить, чтобы закон соблюдался, Кип. Мне приказано оставаться здесь, пока тебя можно будет передать властям Южной Дакоты.
Алекс сжала руку брата.
— Вы хотите сказать, что заберете у меня Кипа?
— Таков приказ.
— Но вы не можете. Он так далеко добирался. Мы так долго не были вместе.