Все, что мне нужно
Шрифт:
– Будучи избран, архиепископ остается во главе «Ордена» до самого окончания школы. Тогда выбирают другого мальчика из числа епископов. Бывший архиепископ сохраняет за собой особые привилегии до конца своих дней.
– О каких привилегиях идет речь?
– Ну, например, когда бывший архиепископ учится в университете, студенты, которые, будучи в Хэмбрике, состояли членами «Ордена», обязаны помогать ему добиться почестей и наград и заслужить уважение профессоров, обеспечить положение в обществе и значительно укреплять его позиции. Например, устроить выгодную женитьбу или оплатить карточные долги. Политическое влияние -
Софи внезапно стало холодно, хотя солнце по-прежнему пригревало.
– Вещи, о которых вы говорите, - спросила она, не глядя на Истлина, - делаются тайно?
– В Хэмбрике большая часть дел «Ордена» хранится в секрете, но его члены обычно ведут себя так, что сами привлекают к себе внимание. Епископы существуют в Хэмбрик-Холле практически с момента его основания, Софи, но там они всего лишь мальчишки. Только выйдя из его стен, они обретают подлинную мощь, и их влияние становится заметным. Старые члены «Ордена» опекают молодых, и все они без исключения соблюдают большую осторожность, так что тайны епископов известны лишь в их собственном кругу, а посторонние могут и не догадываться о существовании самого «Ордена», - объяснил маркиз.
– Довольно странно, что вы никогда не слышали, что Тремонт окончил Хэмбрик.
– Я не вижу здесь ничего странного, - заметила Софи.
– Полагаю, у вас есть родственники - может быть, двоюродные братья. Вы можете сказать точно, в какую школу они ходили?
– У меня нет двоюродных братьев, только сестры, но я понял, что вы имеете в виду. А вы не знаете, где учился Дансмор?
– Он не покидал Нэшвика. Тремонт прежде жил там. Дядя занимал место викария, и ему жилось довольно неплохо под покровительством лорда Глена Идена. Гарольд одно время занимался с теми же учителями, что и сын его светлости. А потом роль учителей взяли на себя его отец и мать.
– Вы никогда прежде не упоминали жену Тремонта.
– Она умерла без малого шесть лет назад, почти сразу после женитьбы Гарольда. Она имела мало общего с мужем и сыном. Мне нравилась мать Гарольда, хотя наши пути не слишком часто пересекались. Тетя чрезвычайно серьезно относилась к своим обязанностям жены священника.
Глаза Софи смотрели прямо на него со смешанным выражением неуверенности и страха.
– Вы боитесь меня?
– спросил Истлин.
– Нет.
– Софи испугалась, что выдала себя, сказав ему правду, и, затаив дыхание, ожидала ответа маркиза.
– Иногда мне кажется, что вы все-таки боитесь.
Софи ничего не ответила.
Истлин внимательно взглянул ей в лицо. Никогда нельзя угадать наверняка, о чем она думает, что приводило маркиза в бешенство и в то же время восхищало. Теперь он понял, что под маской безмятежности Софи пытается скрыть от посторонних глаз свои истинные чувства.
– Что вы собираетесь обсудить с моим дядей?
– Я должен взять с вас слово, Софи, - предложил свои условия Истлин, - что все, о чем я вам сейчас скажу, останется между нами. Вы меня поняли?
– Да, - согласилась Софи.
– Ост-Индская компания готовит один проект. Речь идет об установлении контроля… - рассказывал Истлин.
– Над Сингапуром, - продолжала Софи.
– Рискуя унизить вас снова, я хотел бы спросить: откуда вы знаете?
– Очень просто. Тремонт часто репетирует речи, которые собирается произнести в парламенте.
Истлин сокрушенно покачал головой. Он вытянул ноги и откинулся на спину, упершись локтями в землю.
– Вот проклятие, - проговорил он в сердцах.
– Черт знает что такое!
– Если вы думаете, что секретные сведения получили огласку, то я хочу вас успокоить. Нашим слугам нет никакого дела до них. Они преданно служат Тремонт-Парку. Для многих из них Тремонт-Парк остается единственным домом на протяжении всей их жизни. И они не сделают для него ничего плохого.
– Софи откинулась на спину так же, как и Истлин, в точности скопировав его позу.
– Китай может оказаться так же важен для короны, как и Индия, - задумчиво проговорила она.
– За этим проектом, безусловно, большое будущее.
– Вероятно, компания нуждается в каких-то гарантиях, что ее интересы будут защищены.
Ист бросил на Софи быстрый взгляд.
– А это вы тоже услышали через дверь библиотеки?
– До некоторых вещей я вполне способна додуматься и сама, - сухо заметила девушка.
– Простите меня, продолжайте.
– События в Сингапуре вполне могут потребовать участия армии. А когда речь заходит о военном вмешательстве, парламент всегда проявляет большую осторожность. Британские солдаты защищают наши интересы в Индии и Африке. Мы едва успели оправиться после изнурительной войны с Наполеоном на континенте, а совсем недавно воевали с американцами. Естественно спросить: нет ли каких-нибудь аргументов против сингапурского проекта?
– И если они есть?
– Тогда скорее всего позиция Тремонта может сыграть немаловажную роль в исходе дела. Я знаю, что он обладает определенным весом, а если принять во внимание то, что вы рассказали об «Ордене», его влияние даже больше, чем я предполагала.
– Софи повернулась лицом к Истлину. Теперь она лежала на боку, опираясь на согнутую в локте руку.
– И на какую же сторону он встанет, по вашему мнению?
– спросила Софи, отводя рукой траву, которая щекотала ей щеку.
– Ведь именно поэтому вы здесь? Чтобы заручиться его поддержкой в вашем деле?
– Дело не вполне мое. Я являюсь лишь исполнителем воли тех, кто хотел бы видеть сингапурский проект осуществленным.
– Но у вас у самого есть сомнения?
– Мои соображения в принципе те же, что и у вашего дяди. План компании принесет несомненную пользу короне. Он оживит торговлю и расширит государственную сферу влияния. Обе наши страны от него только выиграют.
Софи встретила последнее высказывание Иста скептическим замечанием:
– Тремонт совсем не разделяет вашу точку зрения. Он категорически отвергает мысль, что иные культуры способны нас чему-либо научить. Напротив, он уверен, что наше появление в любой части света должно тепло приветствоваться и что только самые невежественные представители человечеств могут отнестись без особого восторга к нашим нравам и обычаям.