Все, что останется

Корнуэлл Патриция

Она посмотрела на часы.

– Может быть, фэбээровцы уже знают, кто это, и обо всем позаботились, как говорится, в узком кругу, тогда становится объяснимым, почему не было других исчезновений после Фреда и Деборы. А теперь кто-то должен расплачиваться, чтобы отвести от них тень подозрений и дать им возможность завершить дело к удовлетворению публики...

* * *

Откинувшись на спинку стула, я подняла голову и закрыла глаза, а Эбби тем временем продолжала излагать свою версию:

– Нет никакого сомнения, что Спурриер в чем-то замешан, иначе зачем ему

красть номерные знаки? С тем же успехом он мог бы торговать наркотиками, отлавливать кошек или просто блаженствовать, разъезжая по городу с ворованными номерами. Его поведение, мягко говоря, странно и не укладывается в обычную модель, но, согласись, в мире полно чудаков, которые также могут соответствовать модели убийцы, но которые никогда никого не убивали. Кто может поручиться, что все это барахло, обнаруженное в его доме, не было подброшено?

– Пожалуйста, прекрати, - тихо попросила я. Но она не останавливалась:

– Все чертовски складно. Спортивные костюмы, перчатки, игральные карты, порнография и газетные вырезки. Но оружие и патроны не обнаружены. Спурриера взяли неожиданно, он понятия не имел, что находился под наблюдением. В действительности это не столько лишено смысла, сколько удобно. Единственное, что фэбээровцы не смогли подбросить, - это пистолет, из которого была убита Дебора Харви.

– Ты права, они не могли подбросить пистолет.

Я поднялась и начала вытирать со стола - не могла сидеть без дела.

Интересно, главная улика, которую ФБР не смогло подбросить, не обнаружена.

И прежде всплывали истории, когда полиция и ФБР подбрасывали доказательства, чтобы арестовать неугодное лицо. В прокуратуре, возможно, имеется целая библиотека томов с подобными обвинениями.

– Ты меня не слушаешь, - сказала Эбби.

– Я собираюсь принять ванну, - устало ответила я. Она подошла к раковине, где я отжимала тряпку.

– Кей?

На минуту я остановилась и посмотрела на нее.

– Ты тоже хочешь, чтобы не было шума, - проговорила она убежденно.

– Я всегда предпочитаю ясность. Но дела, как правило, обстоят иначе.

– Ты хочешь, чтобы не было шума, - повторила она.
– Ты не хочешь думать, что люди, которым ты доверяешь, могут послать на электрический стул невиновного человека, чтобы только прикрыть свои задницы.

– Вопрос так не стоит. Я не хочу думать об этом. Я отказываюсь об этом думать, пока не будет доказательств. А Марино был в доме Спурриера. Он никогда не пойдет на фальсификацию.

– Он был там. Она отошла от меня.

– Но он не был там первым. Приехав, он. увидел то, что они хотели, чтобы он увидел.

Глава 17

Первым, кого я увидела, придя на работу в понедельник, был Филдинг.

Я прошла по фойе, где он уже стоял, облаченный в халат, и дожидался лифта. Заметив на нем светло-синие калоши из непромокающей бумаги, я вспомнила, что точно такие же полиция обнаружила в доме Стивена Спурриера. Мы обеспечивались медицинской спецодеждой через государственные поставки. Однако множество магазинов в любом населенном пункте торговало такими же предметами. Совершенно не нужно

быть медиком, чтобы купить эти принадлежности, так же как не было необходимости быть полицейским, чтобы купить форму, знак и оружие.

– Надеюсь, ты хорошо отдохнула этой ночью, - проговорил Филдинг, когда двери лифта раскрылись.

– Давай выкладывай неприятные новости, что у нас на сегодняшнее утро?
– спросила я.

– Шесть постановлений. Каждое связано с убийством.

– Великолепно, - с раздражением ответила я.

– Да, в клубе "Ножа и пистолета" в эти выходные шло веселье. Четверо застрелены, двое заколоты. Весна наступила.

Мы поднялись на второй этаж, я сняла жакет и на ходу начала закатывать рукава. На стуле в моем кабинете сидел Марино. Его кейс лежал на коленях, во рту - зажженная сигарета. Я сначала подумала, что один из утренних случаев был его, но, не говоря ни слова, он вручил мне два лабораторных отчета.

– Подумал, тебе самой захочется взглянуть на них, - сказал он.

В верхней части одного из отчетов стояло имя Стивена Спурриера. Серологическая лаборатория завершила обработку образцов его крови. Другой отчет восьмилетней давности содержал результаты анализа крови, обнаруженной в машине Элизабет Мотт.

– Придется еще немного подождать, когда будут готовы результаты анализа, - начал объяснять Марино, - но пока все обстоит нормально.

Сев за свой стол, я внимательно изучала отчеты. Кровь, обнаруженная в "фольксвагене", имела тип ОРМ типа 1, ЕАР типа В, АА типа 1 и Е типа 1. Комбинация подобного рода встречается примерно у восьми процентов населения страны. Результаты совпадали с результатами проб крови, взятых у Спурриера. Его кровь также относилась к типу О, совпали и другие фракции крови. Поскольку в последнем анализе изучалось больше параметров, то число обладателей крови подобного типа сокращалось примерно до одного процента.

– Этих данных недостаточно для предъявления обвинения в убийстве, сказала я Марино.
– Необходима нечто большее, чем констатация факта, что по составу крови он попадает в группу людей, насчитывающую несколько тысяч человек.

– Жалко, что первый анализ недостаточно полный.

– В то время не исследовали такого количества параметров, как теперь, - ответила я.

– Может быть, это можно сделать сегодня?
– предположил он.
– Если мы сможем ограничить круг лиц, то это здорово поможет в расследовании. Это проклятое исследование продлится еще недели.

– Они не смогут провести его, - сказала я Марино.
– Кровь, взятая из машины Элизабет, слишком старая. За прошедшие годы часть ферментов разрушилась, поэтому сегодняшние результаты будут еще менее точными, чем результаты восьмилетней давности. Самое лучшее, что у нас есть, - это различие по АВО, причем следует иметь в виду, что почти половина населения страны имеет кровь группы О. У нас нет другого выхода, как ждать результатов анализа. Кроме того, - добавила я, - даже если сейчас ты сможешь засадить Спурриера, его наверняка выпустят под залог. Надеюсь, он все еще под наблюдением?